Подобный материал:
- , 83.96kb.
- , 286.16kb.
- , 310.57kb.
- , 333.92kb.
- , 239.66kb.
- , 4275.87kb.
- , 103.76kb.
- , 211.17kb.
- , 358.25kb.
- , 180.87kb.
«Этническая среда» социальной работы
Третья группа
В учебном пособии по технологиям социальной работы 25 коды этничности присутствуют в оглавлении книги. Интересующая нас проблематика выражается через тему миграции, которой здесь посвящена глава «Особенности технологии социальной работы с мигрантами», включающая два параграфа и занимающая 11 страниц. Первый параграф рассматривает миграцию как социальное явление, специфика которого для нашей страны состоит в «притоке мигрантов из ближнего зарубежья и вынужденных переселенцев из зоны военных действий в Чеченской республике». Второй параграф посвящен обсуждению технологий социальной работы с мигрантами.
Код «расы» или «национальной принадлежности» звучит в законодательном определении «вынужденного переселенца»: это «гражданин Российской Федерации, который был вынужден или имеет намерение покинуть место свого постоянного жительства вследствие совершенного в отношении него или членов его семьи насилия или…реальной опасности подвергнуться преследованию по признаку расовой или национальной принадлежности, вероисповедания, языка…» (С.171).
Статус «беженца» связан с кодами «гражданство», «натурализация», «депортация» (С.174-175).
В параграфе «Технологии социальной работы с мигрантами» указанные коды уже не встречаются, взамен речь идет о целом спектре проблем, на решение которых должен направлять свои усилия специалист. Основные коды этих проблем следующие: неустойчивость социальных связей, детская беспризорность, девиантное поведение, нужда, стресс и кризис, права, диагноз, помощь и контроль, управление. «Главной задачей социальных служб, так или иначе встречающихся с миграцией в своей работе», – указано в пособии, – «является сведение к минимуму тех отрицательных тенденций и последствий, которые она в себе несет. Миграция может стать и благом, и злом, спасти экономику региона или привести к социальному взрыву» (С.180).
Эта оппозиция «благо-зло» в отношении к экономическому измерению миграции согласуется с идеями Д.Голдберга о моральном обосновании идеологии эксплуатации «чужих» «своими» ввиду потребности в дешевом сырье и труде с развитием капитализма 26 .
В учебнике под редакцией П.Д.Павленка, рекомендованном Министерством общего и профессионального образования РФ для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению «Социальная работа» 27 , имеется глава о «роли социальной работы в нормализации отношений между социально-этническими общностями» (С.241-252)28 . Сформулировав такую новую для отечественной академической сферы проблему, автор раздела прибегает к архаичной классификации: «Выделяют нации буржуазные, социалистические и нации переходного типа» (С.241).
Сказав, что «этнос – это несоциальное единение людей», автор раскрывает это понятие в сугубо социальных терминах: «исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающих общими чертами и стабильными особенностями культуры (включая язык) и психологического склада, а также сознающих свое единство и отличие от других подобных образований (т.е. обладающих самосознанием).
Основные признаки этноса — язык, народное искусство, обычаи, обряды, традиции, нормы поведения, привычки, т.е. такие компоненты культуры, которые передаются из поколения в поколение, образуя так называемую этническую культуру» (С.242).
В главе специально делается акцент на анти-русской политике ряда новых независимых государств, которая «проявляется, в частности, в дискриминационном характере законодательства <�…>, в фактах увольнения с работы по национальному признаку, закрытии русских школ, переводе делопроизводства и вузовского образования исключительно на национальные языки, ущемлении прав некоренного населения, их социальной незащищенности, в бытовом шовинизме, в противодействии решению вопросов о двойном гражданстве, получении и обмене жилья, компенсации за оставленное жилье, вывозу движимого и недвижимого имущества, в моральном унижении семей бывших военнослужащих (например, в Прибалтике) и т.д.» (С.245).
Однако, в книге ничего не говорится об ущемлении прав мигрантов и вынужденных переселенцев, а также иностранных граждан в России.
В этом же тексте есть глава «Миграция и проблемы социальной работы» (стр. 253-263), в которой кодексы этнической принадлежности — это потеря территориальных корней, маргинализация, дезинтеграция и реинтеграция, нарушение прав, в том числе «жилье, определение этнической принадлежности «и ряд прав социального гражданства, закрепленных во Всеобщей декларации прав человека. Социальная работа с мигрантами раскрывается в аспектах снятия социальной напряженности (с учетом «негативного отношения к« новоприбывшим »со стороны населения, постоянно проживающего на данной территории») через материальную поддержку социальных прав, коммуникационную и информационную поддержку программы обучения и юридической переподготовки с особым вниманием к правам человека для различных категорий сотрудников, включая социальных работников, совершенствование правовой базы, расширение социальной защиты и социальных услуг, специализацию социальных работников. В главе упоминаются некоторые государственные и общественные организации, на помощь которых должен рассчитывать социальный работник.
В учебнике «Социальная работа: теория и практика» 29 в главе «Особенности социальной работы в различных сферах общества» есть параграф «Социальная работа в этнической среде», который занимает 15 страниц (стр. 279-294).
По мнению авторов раздела, «центром внимания» [sic!] Этнической среды является «социально-этническая общность, социально-этническая группа, личность определенной социально-этнической группы, общность». Поэтому дается следующее определение: «этническая среда — это социальное, материальное и духовное условие существования, формирования и деятельности, окружающее человека (слой, группу, сообщество)» (с. 279).
Кроме того, воспроизводится тот же текст, что и в пособии под редакцией П.Д. Павленко по нациям (буржуазным, социалистическим и переходным типам) и национальностям. Автор считает, что эти объединения людей, а также кланы, племена объединяют две части: социальную и этническую. Несоциальное единство людей, по мнению авторов, воплощается в концепции этноса (с. 280).
Социальная работа в этнической среде здесь ассоциируется с понятиями «национальные меньшинства» или «меньшинства и социально-этнические группы» (с. 281), а также «малые народы» (с. 282).
В составе нации и национальности предлагается выделять этнографические группы, отличающиеся культурой и языком от массы населения.
К причинам обострения отношений между «социально-этническими общностями» авторы относят неравномерность развития, различие в доступности социальных благ, стремление решать эти и другие проблемы за счет других народов, психологическое неприятие других, «инородцев», большие просчеты и ошибки в решении национальных проблем в годы культа личности Сталина, просчеты в экономическом, социальном и духовном развитии советского общества, в развитии национальных культур и языков, несогласованность интересов центра и областей, республик, нарушение интересов территорий государственными министерствами и ведомствами (стр. 282-283).
Современные причины — это экономический кризис, нерешенные социальные проблемы, гиперинфляция, обнищание народов и безудержная преступность, а также политика лидеров новых независимых государств по утверждению приоритета коренных народов над всеми остальными, лидеры националистических движения, негативная роль СМИ, неэффективное управление социальными процессами (С. 284).
Имеются особенности построения этнического конфликта, в частности, приписывание свойств субъекта конфликта коллективным образованиям и приписывание «этнического» смысла действиям различных агентов, стихийным социальным процессам 30. Между тем , большая часть конфликтов на Северном Кавказе в 1990-е годы носила характер массовых насильственных действий радикальных националистических организаций против национальных меньшинств, но официальные лица, СМИ, активисты этнических организаций называли их «межэтническим противостоянием» 31 этнизация политического — когда конфликты интересов интерпретируются как конфликты происхождения32 .
Социальная работа в разрешении проблем межэтнических отношений в данном пособии представлена в двух плоскостях: создание условий для нормального функционирования всего общества, предотвращение, недопущение конфликтов и кризисов в межэтнической среде, с одной стороны, и решение проблем социально-этнических общностей, с другой. Социальная работа видится авторам на трех уровнях: государственном (федеральном), региональном и местном – как влияние на формирование политики, реализация законов, воздействие на общественное мнение и помощь «в сохранении национальной идентичности, обычаев, психологии и культуры» (С.285-286); а также в четырех сферах: политической, экономической, социальной и духовной – на принципах социальной справедливости, с учетом исторического опыта СССР и современного опыта других стран, природно-географических условий хозяйствования, роли науки и СМИ в социальной работе при решении проблем межэтнических отношений.
Учебное пособие по социальной работе 33 , рекомендованное Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, предлагает учитывать этнопсихологический и демографический аспекты социальной работы следующим образом: «В основании межэтнических отношений принято выделять две наиболее отчетливо выраженные тенденции: стремление этносов к сохранению самоидентичности и интернациональная тенденция, предполагающая развитие межэтнического общения. Для социального работника важным условием правильного построения отношений с различными этническими группами служат выводы социальных психологов о возможностях типизации поведения представителей этих групп» (С.488-489).
«Современная этнопсихология считает одной из основных причин возникновения этнических стереотипов несхожесть этнических характеров» (С.489), – автор раздела иллюстрирует эту свою мысль следующим примером: «русские, проживавшие на пограничных с Кавказом территориях, издавна считали кавказские народы воинственными, зачастую жестокими и хитрыми» (С.490).
Здесь же делается вывод о том, что «социальные и этнические стереотипы зависят от социальных и политических отношений. Манипулирование социальными отношениями через разработку этнических стереотипов, обслуживающих определенную идеологию, становится определяющим фактором социальной жизни в двадцатом столетии» (С.490).
К сожалению, автор в этом тексте никак не обсуждает другие факторы межэтнической напряженности, включая политику построение образа опасного другого средствами СМИ, экономические и классовые причины конфликтов. Таким образом, поле обсуждения межэтнической кофликтности в значительной степени сужается и, порой, психологизируется.
Далее автор вводит понятие культурного стереотипа как обобщенного типа поведения, характерного для общества и его представителей, который может создавать трудности для социального работника в процессе оценки потребностей клиента: «Можем ли мы в процессе непродолжительного общения, которое возникает между социальным работником и клиентом, определить, соответствуют ли претензии на социальную защиту жизненно важным потребностям этого человека или же здесь более значительную роль играют формальные поведенческие стереотипы? Такая проблема возникает не только в отношениях между клиентов и социальным работником, но и у каждого человека в его повседневной жизни, поскольку очень трудно различить реальные потребности индивида и укоренившиеся культурные стереотипы поведения» (С.491).
Культурные различия между мигрантами и местными жителями нельзя сбрасывать со счетов, но если специфика тех или иных групп толкуется как раз и навсегда заданное антропологическое свойство 34 , то есть риск подмены признаков социального неравенства особенностями культуры. Малахов называет такую практику культурализацией социального, которая выражается в следующем кредо: «мы приветствуем вашу инакость – но при условии, что вы останетесь там, где вы находитесь сейчас и что наше благополучие не потерпит ущерба»35 . Этничность, понятая как природная характеристика, представлена как фактор снижения эффективности социального обслуживания и тем самым – как угроза всеобщему благоденствию.
Для прояснения своей позиции автор приводит следующую иллюстрацию: «В сознании европейца зачастую бытует мнение, что в семьях народов Востока рождение мальчика более желанно, нежели рождение девочки. Действительность говорит о том, что мы часто заблуждаемся, принимая внешние проявления за истинное положение вещей. Мальчики занимают особое место в социальной иерархии как продолжатели рода. Воины-защитники, носители обычаев и традиций и так далее. На самом деле, среднестатистическая семья может разориться, изменить свой социальный статус, если в семье не появятся девочки. Исследования говорят о том, что девочки, принося в дом калым, становятся экономической опорой благосостояния семьи. Таким образом выявляется совершенно неописанная роль женщины в накоплении экономического потенциала семьи. Если мы обратимся к анкетным опросам о роли женщины в обществе представителей интересующих нас этнических групп, то получим ответ, прежде всего характеризующий женщину как мать и хранительницу очага. Как правило, экономическая роль девушки никогда не фиксируется. Скорее всего, этот фактор можно отнести к бессознательным проявлениям социальных стереотипов» (С.495).
Такая интерпретация гендерных ролей, на наш взгляд, фиксирует смыслы восточной семьи в духе ориентализма, по Э.Саиду, – как сферу экзотического и иррационального.
Автор делает вывод о том, что этнические стереотипы проявляют себя практически во всех сферах жизни и необходимо учитывать этот факт при организации социальной работы, четко разграничивать реальные социальные потребности клиента и те, которые диктуются традициями и обычаями. Например, семьи переселенцев из сельской местности, «традиционно привыкшие жить в отдельных домах, с большим трудом адаптируются в городских условиях, даже если они приезжают к родственникам, которые у них могут быть единственными. По данным социологических исследований, взрослые члены семей из сельской местности не имеют ярко выраженного стремления получить новую квалификацию, им трудно привыкнуть жить только на денежный доход. Таким семьям имеет смысл предлагать поселение в привычной для них обстановке» (С.495).
Налицо четкая оппозиция между рациональностью государственной политики и ее агентов, с одной стороны, и «иррациональностью» переселенцев, этнических персонажей, с другой. Люди, демонстрирующие особое с культурной точки зрения поведение, тем самым, мыслятся как низшие, и это обосновано не биологически или исходя из происхождения, а в политических и культурных терминах. Притязания автора на культурное превосходство, выступающего от лица социальных работников, объясняется моральными, социокультурными, правовыми, экономическими причинами. Этнический персонаж здесь лишен тех основных добродетелей, которыми должны отличаться достойные клиенты социальной работы – он непослушен, его традиционность, дезадаптированность и нежелание рационализировать свое поведение ассоциируется с отсталостью и сопротивлением модернизации. Идея с поселением выходцев из сельской местности в привычной для них обстановке может напомнить искушенному читателю проект заселения вынужденными мигрантами полузаброшеных районов и сельской местности в европейской части России. Люди, среди которых было много представителей интеллигенции и промышленных рабочих из бывших советских республик, оказались брошенными без достаточной финансовой помощи, подходящей работы, достойных жилищных условий в полуразвалившихся деревнях и маленьких городках.
Учебное пособие «Теория социальной работы» 36 содержит главу «Сексизм и этнизм как факторы дискриминации человека», в которую входит параграф «Этноцентризм и проблемы поддержки нуждающихся», занимающий восемь страниц (С.329-336).
Ключевые понятия параграфа: культура, идентификация, дискриминация и притеснение, стереотипы, энкультурация, социализация, агрессия, предрассудки, проекции, традиционализм, конкуренция на рынке труда. В основном весь параграф посвящен обсуждению различных типологий: классификаций причин этноцентризма и дискриминации, разновидностей этнической самоидентификации и межэтнических отношений, типов дискриминатора. Собственно социальной работе уделяется две страницы параграфа, на которых излагаются принципы «взаимодействия с этночувствительными клиентами», представляющие собой анти-дискриминационную практику, направленную «не только на формирование отношений с клиентом, но и на предотвращение институциональной дискриминации» (С.335), а также «стратегия полномочий», связанную с активизацией самопомощи, снятием институциальных отрицательных оценок клиента (С.336).
Наибольшее развитие этничность находит в тех редких учебных пособиях, написанных на иностранном материале, где излагаются западные теории, поддерживаемые иллюстрациями из западных же исследований. Современные отечественные исследования этничности пока не привлекли внимание авторов учебных пособий, а известные зарубежные теории не преломляются на отечественные реалии.
Диагнозы и замеры этничности, Четвертая группа
В Приложении к «Основам этнической психологии» на 58 страницах (С.371-429) представлены психологические измерители агрессивности, эмпатии, социальной дистанции, локуса контроля, социометрического статуса, социально-трудовой активности – всего 15 тестов. Методика измерения социально-трудовой активности была создана самим автором учебного пособия и предназначена для измерения социально-трудовой активности полиэтнической группы. Испытуемый, в чьем коллективе «работают люди разных национальностей, в том числе и _______», заполняет тест, отвечая на вопросы о качествах своих сотрудников или подчиненных. Социально-трудовые качества в этой методике включают целенаправленность, мотивированность, эмоциональность, стрессоустойчивость, коллективность, интегративность и организованность. На наш взгляд, этничность в задачах измерениях трудовой активности фигурирует довольно искусственно, поскольку указанные качества могут относиться к любому, не обязательно к полиэтническому коллективу.
В учебном пособии по этнополитологии 38 заявляется, что важнейшая задача этой отрасли политической науки – установить связь между биологическим и социальным в этнической природе человека (С.12).
«Что в нем от матери-природы, а что – от характера социальных отношений?», — вопрошает автор, который далее рассуждает о таких вопросах, как национальные движения, этничность и власть, права человека и защита национальных меньшинств, но ни разу более не возвращается к «биологическим» компонентам этнической природы человека.
Кстати, биологические, а вернее, телесные проявления этничности и расы, фиксируемые в упомянутом выше учебном пособии по этнической психологии, отсутствуют в литературе, ориентированной на социологическую или экономическую модели объяснения, которые делают акцент на бедности, социальной изоляции, исключении этнических Других, например, мигрантов. Негативные имиджи телесного ослабления или дефекта отвечают идеологии расизма, где на бытовом или институциальном уровне используются телесные коды отличий, причем основывается это на широко распространенной практике использовании образов тела в культуре в целях унижения и опорочения. Поэтому для антирасистского дискурса характерно избежание телесности. Однако, следует признать, что социальная теория, отодвинув телесность в тень социологии этничности и исследований расизма или даже в область биомедицины, оставила невидимым и неизученным широкое поле субъективного опыта людей 39 . В частности, ни в одном из проанализированных пособий не обсуждается опыт ущемления, дискриминации, проблемы современного российского расизма. Реальные этнические проблемы современного российского общества подменяются рассуждениями об угрозах, исходящих от опасных мигрантов.
Выводы
В результате проведенного анализа мы можем сделать следующие выводы относительно учебной литературы по социальной политике и социальной работе в начале 2000-х гг. Квалификация атрибутов этничности в поле социальной политики и социальной работы включила следующие градации модальности текста: культурная специфика, социальная проблема, права человека. В этом символическом континууме смысловая атрибуция этничности осуществляется с различной степенью обеспокоенности относительно общественной безопасности и порядка. Такая тревога, достигнув определенного уровня, выражается в обосновании необходимости принятия тех или иных мер, политических реформ или пересмотра существующих регуляций. Репертуар модальности, тем самым, может быть представлен на континууме от нейтральных символов культурных вариаций, к правам на труд и социальное обеспечение до необходимости регуляции, контроля, применения силы.
Модификации этничности представлены в следующих смысловых аспектах: миграция, конфессия, традиция, культура, территориальность (как место компактного проживания или государственность).
Наряду с упомянутыми выше модальными градациями, эти понятийные области образовали категориальную сетку семантического пространства категории в нашем анализе.
Этнические персонажи квалифицируются как особые клиенты системы социального обслуживания, в принципе способные к интеграции, но выступающие так же и источником реальной угрозы или потенциальной социальной опасности. Как правило, эта квалификация фокусируется на статусе мигранта, принадлежности к культурной группе, типу семьи без внимания к таким параметрам статуса, как пол, возраст, образование, профессия, доход. Понятие этничности практически всегда применяется в дихотомическом пространстве мы/они, и этот контраст может быть обусловлен конкретной социальной системой или государством-нацией в терминах негативных категорий 40 (например, «некоренные», «нерусские», «нетитульные») или с помощью других бинарных оппозиций (например, реальные vs. «культурно стереотипные» потребности).
Описание направлений социальной политики и форм социальной работы затрагивает такие смысловые аспекты этничности, как миграционная политика и социальная работа с мигрантами, культурная специфика социальных отношений в «этнической среде», религиозные программы работы с заключенными, традиции социальной помощи и социального контроля.
Сегодня растет число исследований, которые концептуализируют этничность в условиях современного трансформирующегося общества. Обсуждая понятия и проблемы этнической идентичности, этнокультурных особенностей социальной реальности, авторы касаются экономических, политических и культурных контекстов, полагая их в качестве тех условий, в которых категории расы, этничности, национальности становятся ключевыми. Этничность внедрена в социальные, политические и экономические структуры, причем формы этих структур позволяют этничности «отливаться» в разнообразных проявлениях и выражать свою социальную значимость 41 . Таким образом контекстуализация этнических идентичностей становится многомерной, включая социальный, экономический, политический, гендерный и классовый компоненты. Между тем, в проанализированных изданиях пока что никак не используются новые исследования этничности и расизма в России и СНГ, но в ряде из них привлекаются переводы зарубежных учебных материалов, международные и отечественные законодательные документы, этические кодексы. В проанализированных учебных пособиях отсутствует язык расизма и исламофобии, однако, в некоторых изданиях происходит символическое утверждение доминирующих этнических атрибутов – конфессии, традиций, культуры, истории. Технологии нондискриминационной или мультикультурной социальной работы, активной толерантности, социально критической позиции пока что в учебной литературы не раскрыты.
По результатам анализа мы можем заключить, что учебные тексты по социальной работе пока что не создают базу, необходимую для минимального уровня компетентности в области прав человека, поскольку не способствуют распознанию в общественной и политической жизни индивидуальной, групповой и институциальной дискриминации людей по признакам расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения, и слабо ориентируют на познание различий и уважение инаковости, формирование толерантности. Тем более, пока что не выполнены задачи оптимального уровня, на котором формируются готовность и навыки самостоятельного поиска способов преодоления предубеждений, предрассудков и дискриминации, установления недискриминационных отношений с людьми, знание способов реализации и защиты прав человека на разных уровнях. Таким образом, налицо еще не реализованный потенциал позитивной и негативной пропедевтики.
Набирающая силу гегемония идентификационной модели как национальной принадлежности опирается на историю, антропологию, психологию и социальную политику. В публичной дискуссии все с большей уверенностью заявляет о себе дискурс различий, который, по мнению В.Малахова 42 , сам становится источником различий. В этом случае концепция мультикультурализма может привести в тупик. Если этнокультурные различия принимаются как данность, как нечто само собой разумеющееся, то многие социальные проблемы трактуются как следствие инаковости. В этом случае мигранты оказываются этнически другими, культурно и социально неадекватными именно по причине собственной нетипичности, тогда как социальные структуры и агенты, влияющие на производство и воспроизводство социального неравенства, уходят на второй план. Речь идет, в том числе, о таких структурных и институциальных факторах, как безработица и теневая экономика, низкий профессионализм работников службы миграции и других социальных сервисов, ошибки в социальных проектах, усугубляющие неравенство, несоответствие риторики социальной политики и реальности тех проблем, с которыми сталкивается мигрирующее население и этнические меньшинства в современном государстве.
Именно поэтому, на наш взгляд, к концепциям мультикультурализма и толерантности необходимо добавить измерение социальной критики, которое открывает нон-дикриминаторную перспективу социальных отношений. Сегодня говорят о границах толерантности, называя в качестве точки отсчета то государственные интересы, то интересы меньшинств, порой забывая о том, что государство и группа не должны подавлять права человека. Тогда толерантность к иному вряд ли может обойтись без такого принципа, как «нетерпимость к несправедливости». Активная толерантность, конечно, должна включать реализацию межэтнических проектов – не только кулинарных и спортивно-развлекательных, но и социально ориентированных, предполагающих предотвращение бедности, насилия и дискриминации. Речь идет не только о таких аналитических проблемах, как доверие, границы и дистанция. Следует помнить еще и о том, что критическая позиция, умение отстаивать свои права и достигать справедливости, – свойства, которые развиваются только в условиях гражданского общества и, в частности, посредством подготовки специалистов в сфере помогающих профессий, государственной службы и управления.
