(от греч. povoc; — «один», «единственный») — представление мира в свете одного начала. Альтернативами монизма являются дуализм , исходящий из двух начал, и плюрализму исходящий из множественности начал сущего.
Исходным является представление о множественности всего сущего. Поэтому не ясно: что делать? с чего начать? за что ухватиться? Все кажется одинаково важным. Но если все одинаково, то можно начать с чего угодно. Таким образом, многое — это эмпирическая данность, и только впоследствии выясняется, что все едино.
На основе этого опыта в философской теории образуется абстракция единого. Фалес говорил: «О многом говорить не значит мнить разумно. Единое отыскивать достойно мудреца. Одно старайся выбрать; тем самым крепко свяжешь Мужей болтливых речи, лишенные конца».
Диоген (499—428 до н.э., из Аполлонии), ученик Анаксимена, единство усматривал и в сущем: «Если быть кратким, мне кажется, что все сущие вещи представляют собой превращения одного и того же и суть одно и то же. И это очевидно: если бы вещи, наличествующее теперь в этом космосе, — земля, вода, воздух, огонь и все прочее, что мы видим в этом космосе, — если бы хоть одна из них была другой, существенно отличной по своей природе от всего остального, а не оставалась бы тем же самым в своих многоразличных изменениях и превращениях, то никакие вещи никоим образом не могли бы ни смешиваться друг с другом, ни причинять друг другу пользу или вред, равно как ни растение не могло бы произрасти из земли, ни животное родиться, ни что-либо иное возникнуть, если бы они не были одним и тем же в смысле своего.
состава. На самом же деле все эти вещи суть превращения одного и того же: они рождаются то такими, то иными из одного и того же и в одно и то же возвращаются».
Платон также подчеркивал познавательное значение принципа единства: «Беспредельное множество отдельных вещей и свойств, содержащихся в них, неизбежно делает также беспредельной и бессмысленной твою мысль» («Филеб»).
Множество вещей понимается через отнесение их к единому. Так, кроватей и столов на свете множество, но идей этих предметов гораздо меньше.
Малоподвижный образ жизни как фактор риска заболеваний человека
... привычку становится причиной целого "букета" нарушений работы организма. Последствия малоподвижного образа жизни "Сидячий" образ жизни нарушает работу лимфатической и венозной систем, замедляется кровоток, что является ... не связанных с проблемой застоя в кишечнике. Множество болезней от малоподвижного образа жизни У людей, ведущих малоподвижный образ жизни, резко понижается обмен веществ из-за ...
Аксиологемы единого и многого — это дополнительные по отношению друг к другу категоризации мира. Абстракция единого образуется отвлечением от многого, а конкретный образ многого формируется дифференциацией единого. Поэтому «все едино — одно из всего и все из одного» (Гераклит) (9, https:// ).
В концептуальном плане единое — начало всякого множества, ему предшествующее и его превосходящее, так как само множество мыслится как нечто одно. Так, если мир мыслить как множество атомов (гомеомерий, монад и пр.), то в основе образа этого множества находится понятие атома. Всякое множество вторично по отношению к единому.
Мир многообразен, но может мыслиться и как единое, и как многое. Но единое немыслимо без многого. Поэтому не убедителен Парменид, утверждавший, что из единства бытия следует небытие множественности. Де-факто эту множественность он признавал, мысля мир посредством множества категорий.
Многое единое, а единое есть единство многого. Единое есть тождество себе многого, т. е. непрерывность (или континуальность). В силу единства и непрерывности множества многие суть как одно, так и другое. А другое есть другое другого — и это все одно. Соответственно, множество есть разделенность единого, т. е. прерывность (или дискретность).
Конгинуализм утверждает непрерывность сущего. Формулируя закон непрерывности, Лейбниц писал: «Существует тесная связь между людьми и животными, между животными и растениями и, наконец, между растениями и ископаемыми; ископаемые же в свою очередь находятся в теснейшей связи с телами, которые нашим чувствам и воображению кажутся мертвыми и бесформенными. Закон непрерывности требует, чтобы и все особенности одного существа были подобны особенностям другого, если только существенные определения первого подобны существенным определениям второго. Закономерность естественных явлений, таким образом, образует не что иное, как такую цепь, в которой различные роды явлений настолько тесно связаны, что ни чувственным восприятием, ни воображением невозможно точно установить тот самый момент, когда одно кончается и начинается другое; ибо все промежуточные виды, т. е. виды, лежащие вокруг точек перегиба и возврата, должны иметь двоякое значение, характеризуясь такими признаками, которые с одинаковым нравом можно было бы отнести как к одному, так и к другому из этих смежных видов».
Аритмология российского математика и философа Николая Васильевича Бугаева (1837—1903) оппонирует «культу непрерывности» и считает, что непрерывность — иллюзорна, а реальность прерывна. Впрочем, аритмология непоследовательна, так как в разрывах и трещинах мира усматривает «бездны зла» или «лазурь вечности».
Убедительнее был Владимир Сергеевич Соловьёв (1853—1900), когда утверждал, что в казалось бы распавшемся, раздробленном мире присутствует всеединство , которому присущи полная взаимопроникнутость («все во всем») и в то же время взаимораздельность всех его элементов. Из факта всеединства мира следует его единственность и уникальность.
История отечественной педагогики XX века: единство непрерывности и дискретности
... Зарубежья. Все это придало интерпретации развития отечественной педагогики XX в. действительно присущий ей альтернативный и ... ( от лат. discretus — разделенный, прерывистый) противопоставляется непрерывности и трактуется как изменение, происходящее через некоторые промежутки ... многом на данной основе складывались благоприятные методологические основания для трактовки процесса развития отечественного ...
Редакция журнала «Вопросы философии и психологии»:
С. Н. Трубецкой
В юриспруденции с античности доминировал правовой монизм. Право отождествлялось с законом — разумом Бога и природы. Марк Туллий Цицерон (106—43 до н.э.) писал: «Закон и не был придуман человеком, и не представляет собой какого-то постановления народов, но он — нечто извечное, правящее всем миром благодаря мудрости своих повелений и запретов. Ведь этот извечный закон был разумом, происшедшим из природы, побуждающим к честным делам и отвращающим от преступления, разумом, который начинает быть законом не только тогда, когда он уже записан, но уже и тогда, когда он возник. А возник он одновременно с божественной мыслью. Поэтому истинный и первый закон, способный приказывать и воспрещать, есть прямой разум всевышнего Юпитера».
В конце XX в. в юриспруденции стал влиятельным правовой плюрализм, который указывает на полиюридизм:
- — этнический, основанный на особенностях обычного права народов; конфессиональный, вытекающий из различий в религиозном праве;
- — региональный, обусловленный несовпадением локального и федерального права;
- — военно-политический, порождаемый завоеваниями, ведущими к сосуществованию правовых систем победителей и побежденных;
культурно-исторический, возникающий вследствие неравномерной рецепции права разными слоями населения.
- Фрагменты ранних греческих философов. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики / подг. изд. А. В. Лебедева . М., 1989. С. 547.
- Лейбниц Г. В. Два отрывка о принципе непрерывности // Лейбниц Г. В. Сочинения : в 4 т. Т. 1. М., 1982. С. 213.
- Цицерон. О законах // Цицерон. Диалоги. М., 1966. С. 112.
