W. У Франкла есть следующие слова: «Сегодняшний пациент больше не страдает чувством неполноценности, как во времена Адлера, а страдает глубоким чувством потери смысла, которое сочетается с чувством пустоты» (Frankl, 1985; стр. 3).
Центральные вопросы логотерапии сейчас становятся особенно актуальными: все острее ощущается бессмысленность современного общества и нарастающий темп жизни, стремление людей к новым и новым свершениям, карьеризм или, наоборот, безынициативность, апатия стагнация развития, забота о приобретении различных материальных благ, безличные отношения, в которых другой становится лишь средством спасения от беспокойства, — все это выражения этой экзистенциальной пустоты на уровне компании. Каждый новый исторический этап связан с необходимостью поиска смысла, определения ценностей, потому что старые уже неудовлетворительны. Николас Хоббс писал, что современная культура часто порождает тип невроза, который отличается от описанного Фрейдом — он характеризуется «.. отсутствием цели, смысла жизни» (Хоббс, цитируется по Yalom, 1980; с. 495).
Кризис ничтожности переживает как общество в целом, так и каждый в отдельности. «Быть или не быть, а если быть, то почему?» — такой вопрос задает человек в экзистенциальном кризисе. Человек, жизнь которого бессмысленна, не имеет глубоких внутренних мотивов, не может найти направление, поддержку в жизни, взять на себя ответственность за сделанный выбор, легко подчиняться как обстоятельствам жизни, так и другим людям, от чего его индивидуальность и силы остаются неудовлетворенными.
Можно предположить, что большой процент проблем, с которыми люди обращаются за психологической помощью, основан на переживании ничтожности жизни, чувстве пустоты, бесцельности и направленности. Экзистенциальное разочарование создает экзистенциальную пустоту, которая может быть заполнена различными симптомами, перерастающими в так называемый ноогенный невроз. Часто такие проблемы прячутся за различными масками и проявляются, например, в сексуальных дисфункциях или межличностных трудностях. Важно отметить, что практикующий психолог, имеющий дело с кризисными ситуациями в своей работе, часто имеет дело с экзистенциальными проблемами (Кочунас).
И мы говорим не только об опыте незначительности, но также, например, о необходимости занять позицию в отношении своих страданий, потерь, определенного травматического опыта — чего-то, что человек не может изменить (Frankl, 1985).
Влияние малоподвижного образа жизни на здоровье человека
... от вредных привычек; полный отдых и восстановление. 3. Малоактивный образ жизни Сейчас основная часть населения страны ведёт малоподвижный образ жизни. Норма двигательной активности -- понятие условное и весьма индивидуальное. ... энергии на единицу поверхности тела заметно ниже, чем у не занимающихся людей. У сердечников, страдающих болезнями сердца, из-за пониженного запаса сил часто после нагрузки ...
И. Ялом отмечает, что практическая психология сейчас находится в состоянии кризиса. Молодых специалистов учат работать не с причинами, а с симптомами, что делает психотерапию поверхностной и хрупкой. Таким образом, существует потребность общества в психотерапии, которая фокусируется на проблемах человеческого существования, на психологии «с человеческим лицом» (Леонтьев, 1997).
Логотерапия — это не только психологическая школа, имеющая серьезную философскую основу, это также эффективный практический подход, который успешно используется для оказания психотерапевтической помощи людям с различными потребностями и проблемами. Хотя их оригинальные техники — дерефлексия и парадоксальное намерение — были созданы в контексте логопедии, это совершенно особый способ понимания пациента. Слова, сказанные об экзистенциальной психотерапии в целом, полностью применимы к логотерапии: «.. это терапия, которая способствует более полной и свободной жизни — ее мало кто может показать» (Есельсон, Летуновский, 2001; с. 18).
Следовательно, цель работы: рассмотреть место и роль концепции экзистенциальной пустоты как продукта экзистенциальной фрустрации в концепции воли к смыслу Виктора Франкла.
Задачи исследования:
Рассмотрим основные положения понятия воли к значению В. Франкла
Рассматривайте концепцию экзистенциальной пустоты как продукт экзистенциального разочарования.
Объект работы: концепция экзистенциальной пустоты.
Объект исследования: концепция воли к смыслу В. Франкла.
Гипотеза не формулируется в связи со спецификой данной работы.
Глава 1. Логотерапия В. Франкла как экзистенциальная парадигма
§один. Предположения о возникновении экзистенциальной тенденции в психологии
Чтобы понять, как возникают психологические концепции, как они заменяют, интегрируют, переосмысливают точки зрения своих предшественников или отвергают и критикуют их, предлагая новый, оригинальный подход, необходимо рассмотреть логику и динамику их возникновения, не начиная с исторический контекст и культурный (Ярошевский, 1996).
Экзистенциальное направление в психологии возникло в Европе на стыке двух тенденций: с одной стороны, это развитие экзистенциальной философии, и с другой — «неудовлетворенность многих психологов и терапевтов господствовавшими тогда детерминистскими взглядами и установкой на объективный, научный анализ человека» (Братченко, 1997; С. 1).
По словам Белорусова, к концу 19 века возникла иллюзия, что человеческий разум может познать себя, опираясь на методы, применяемые для изучения явлений природы. Психологические теории, создаваемые тогда, объединяло одно: представление о том, что человеческое существования механистически детерминировано определенными факторами. Так, в бихевиоризме это выражалось в виде закона «стимул-реакция», в психоанализе в качестве таких факторов выступали внутренние врожденные стремления человека, вытесненные в бессознательное и управляющие сознанием с помощью символов. Предполагалось, что человеческое сознание доступно качественному и количественному изучению и изменению (Белорусов).
Ролло Мэй, рассматривая происхождение экзистенциальной психологии, указывает, что в науке того времени существовала реальная опасность дегуманизации — стремление «…переделать человека до образа машины, до образа техник» (Мэй, Р.).
«Педагогика дополнительного образования детей и взрослых» ...
... психологических особенностей деятельности человека является основной задачей психологии. В первую очередь эту задачу решает общая психология, которая изучает общие ... психологии. Это привело к кризису в психологии. Образовались отдельные психологические школы – бихевиоризм, глубинная психология, гештальтпсихология. Позже образовались такие школы, как когнитивная психология, экзистенциальная ...
Описывая этот период, С. Б Есельсон и В. В. Летуновский говорят о торжестве естествознания, о стремлении прийти к систематизации и обобщению всего и вся, рискуя нивелировать всякое особенное явление, его уникальность и неповторимость (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В.).
Поэтому все больше вырисовывалась потребность в новом осмыслении человека, которое противостояло бы детерминистскому, механистическому и, по словам Белорусова, «…в конечном счете бездушному» восприятию человеческой личности (Белорусов, С. А.).
Исторически экзистенциальная психология берет свое начало от экзистенциального подхода в философии, она, по словам Тихонравова, может считаться итогом развития европейской мысли последних двух столетий и основывается на достижениях следующих направлений: философский иррационализм (Шопенгауэр, Кьеркегор) «философия жизни» (Ницше, Дильтей), интуитивизм (Бергсон), кантианство (Наторп, Виндельбанд), феноменология (Гуссерль), экзистенциализм (Хайдеггер, Ясперс, Камю, Марсель), философская антропология (Шелер, Гелен), герменевтика (Рикёр), психоанализ (Тихонравов, Ю. В., 1998).
И. Ялом, определяя экзистенциальную философию как «родовой очаг» экзистенциальной психологии, пишет о том, что, по сути, экзистенциальная традиция вечна, но школа экзистенциализма имеет четкое начало, связанное с именем Сёрена Кьеркегора (1813-1855) (Ялом, И., 1980).
Он первый заговорил о том, что человеческое существование, экзистенцию, нельзя осмыслить так же, как существование природы или истории. Он писал о том, что изначально экзистенция каждого человека «эстетична», и тогда человек ориентирован на внешнее, стремится к наслаждению, а его самосознание гедонистично. Но такой человек не является собственно личностью в понимании С. Кьеркегора, пока не принимает ответственность за совершаемые им выборы, не начинает жить другой жизнью, говоря: «я сам выбрал это», а не «это случилось со мной». Подлинное существование, по мнению С. Кьеркегора, является «этическим» и носит личностный характер, но оно сопряжено с тревогой, оно более сложное. Наконец, он указывает на существование третьей, «религиозной» стадии, когда человек открывает истинный смысл существования, который состоит в абсолютном отношении к Богу, когда диалоги с Ним вплетаются в жизнь человека, опосредуют его решения (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В.).
Работы Кьеркегора долгое время оставались непереведенными, а его идеи — невостребованными, пока человечество не столкнулось с трагической реальностью двух мировых войн, с крушением надежд, с несостоятельностью своих прежних взглядов на мир и на человека в этом мире. Людям требовалось что-то иное, нежели «…оптимистический позитивизм взгляда на человеческую реальность» (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В.).
Внимание людей обращается к экзистенциальной проблематике, наступает своеобразный «Кьеркегор-ренессанс», идеи С. Кьеркегора, рассматриваемые через призму феноменологии Э Гуссерля, развиваются М. Хайдеггером и оказывают огромное влияние на таких философов, как К. Ясперс, Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Бубер, М. де Унамуно и др. (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В.).
Для понимания развития экзистенциального направления в психологии необходимо обратиться к философским идеям Э. Гуссерля, основоположника феноменологии. Э. Гуссерль в начале 20-го столетия предложил свое направление — дескриптивную описательную психологию, которая должна была служить первым уровнем философского исследования. В ее обнове лежит идея о существовании некой имманентной области психического, существующей по собственным законам и параллельной физической реальности. Феноменологическая психология реализуется через рефлексию, которая раскрывает для нас интенциональность предметов сознания — «…их сущностное свойство быть сознанием о чем-то, явлением чего-то». Интенциональность сознания раскрывалась далее в работе М. Хайдеггера «Бытие и время», в которой он исследовал глубинные основания взаимосвязи сознания и той предметности с которой она имеет дело (Летуновский В. В., 2001).
Учение о бытии М. Хайдеггера (2)
... западной философии, начиная ещё с Платона. Бытие трактовалось неправильно, так как не имело чисто «человеческого» измерения. Уже у Платона мир идей в своей объективности безразличен к человеку. Целью Хайдеггера ... образом, философ ставит себе цель извлечь тему бытия из забвения и придать ей новый смысл. ПРОБЛЕМА СМЫСЛА БЫТИЯ. АНАЛИТИКА DASEIN Трактат «Бытие и время» (нем. Sein und Zeit) ...
Гуссерль сформулировал принципы феноменологии, которая понимается как строгая наука о предметах как они даны в опыте. Он считал, что научные понятия конструируются на основании созерцания феноменов как очевидных данностей; в каждом акте восприятия или суждения уже присутствует непосредственное усмотрение («схватывание») общего — идеация (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Одним из центральных в феноменологической психологии Гуссерля является понятие Я, которое существует в трех значениях. Перове — эмпирическое Я — дано нам во внутреннем психологическом опыте, второе — трансцендентальное — достигается посредством феноменологической редукции, оставаясь, тем не менее, очевидным. Третье Я — это Я «Жизненного Мира». Когда Гуссерль говорит о «Жизненном мире», речь в большей степени идет об основаниях, благодаря которым любое знание (в том числе научное) вообще возможно.
Жизненный Мир является сферой известного всем, непосредственно очевидного, того, что принято в качестве безусловно значимого до потребностей научного обоснования.
Жизненный Мир как бы является основой для всякого объективного познания, он является пред-даным. Жизненный Мир изначален и первичен по отношению ко всему возможному, в том числе научному познанию и опыту.
Жизненный Мир не просто первичен в генетическом смысле. Как подчеркивает В. В. Летуновский, Гуссерль считал, что задача феноменологии — придать высшую значимость изначальному праву этих очевидностей, подчеркнуть их достоинство в обосновании познания по сравнению с ценностью объективно-логических очевидностей.
смысл значит » (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В.).
Работы К. Ясперса оказали важное влияние на развитие экзистенциальной психологии. Его книга «Общая психопатология» (1913) до сих пор считается одной из самых значительных работ в психиатрии, но она затрагивает в том числе и экзистенциальную проблематику. В ней уже заметна основная экзистенциальная тематика К. Ясперса, который обращается к концепции всеобъемлющего и к прояснению экзистенции в пограничных ситуациях, пытаясь феноменологически описать мир больного человека (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В.).
При исследовании жизни пациентов для К. Ясперса наиболее важным оказывается стремление к постижению человека в его целостности, хотя в нем всегда присутствует нечто, принципе непостижимое научными методами. Тогда способом познания внутреннего мира другого человека становится «философское озарение», онтологическое чувство (Летуновский, В. В., 2001).
Бытие человека и его образ жизни (2)
... датами рождения и смерти. В качестве первичной предпосылки бытия человека выступает жизнь его тела. В природном мире человек, существуя как тело, находится в зависимости от законов ... которые невозможно. Это настраивает на бережное обращение с природно-биологическим потенциалом человека. Чтобы дать жизнь духу, нужно обеспечить жизнь телу. Во всех цивилизованных странах признание фундаментальных прав ...
Основной вопрос всей философии М. Хайдеггера — это вопрос о смысле бытия. Он первым из европейских философов обратился к вопросу о том, «как» человек есть, и писал, что феноменология как методологическое понятие характеризует «….не содержательное что предметов философского исследования, но их как» (Летуновский В. В., 2001).
Феноменология Хайдеггера существенно отличается от феноменологии Гуссерля: он применил категорию интенциональности к бытию, а не к сознанию. Речь идет о том, что не существует чистого бытия, оно всегда обращено на какое-то иное бытие. И тогда главным предметом фундаментальной онтологии становится экзистенция (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Ялом подчеркивает, что экзистенциальный взгляд смотрит «…сквозь субъект-объектное расщепление и глубже него», человек здесь понимается как сознание, участвующее в построении реальности (Ялом И., 1980).
М. Хайдеггер старается описывать то существо, которым мы являемся, максимально непредвзято, не внося ничего внешнего по отношению к этой реальности. Поэтому он отказывается от оперирования такими традиционными понятиями, как «Я», «субъект», «сознание», «cogito». В. В. Летуновский так пишет об этом: «Существование человека, а не его интерпретация, редуцирующая представление о человеке к мышлению, сознанию или инстинкту является исходным пунктом для философского вопрошания». (Летуновский В. В., 2001).
Исходя из этого, М. Хайдеггер предлагает говорит о человеке как о Dasein. Dasein подразумевает определение человека не через его черты или его сущность. Это способ бытия здесь (нем. dasein: da — «здесь», sein — «быть», «бытие»).
Он определяет Dasein так: «…это сущее, в бытии которого речь (дело) идет о самом этом бытии». Как подчеркивает А. В. Ахутин, это означает, что «Dasein не просто есть, но отнесено к своему бытию… не просто находится в бытии, но обходится с ним» (Ахутин, А. В., 1998).
Такое отношение к собственному бытию — это фундаментальная особенность человеческого существования, именно отношение, а «не рацио, не социальность», как подчеркивает В. В. Летуновский (Летуновский В. В., 2001).
Хайдеггер смещает наш взгляд с рассмотрения того, что вещи есть для человека, на то, что человек есть для бытия вещей, то есть как он существует в своей неразрывной связи с миром. Поэтому подход М. Хайдеггера можно определить как онтоценрический (от греч. онтос — бытие), в противоположность антропоцентрированному подходу (Летуновский, В. В., 2001).
Яркой иллюстрацией онтоцентрической модели могут послужить слова В. Франкла: «Не жизнь для человека, а человек для жизни» (Франкл, В., цит. по Летуновскому В. В., 2001).
Франкл в своей концепции обращается к логосу, который в конкретной ситуации открывается человеку как смысл. Логос в понимании Хайдеггера — это то, что выводит вещи из состояния сокрытости в явленность. Таким образом, и для Хайдеггера, и для Франкла центральным понятием оказывается бытие, которое открывается человеку в смысле (Летуновский, В. В., 2001).
Важно также подчеркнуть, что экзистенция в понимании Хайдеггера — это проект, возможность, но не данность или субстанция. Он пишет о том, что человек сталкивается в своей жизни с проблемой реализации, исполнения своего бытия, к которому он относится как к своей собственной возможности. Исполнение и реализация своего бытия, по мнению Хайдеггера, возможны только в состоянии открытости: человек для него сам есть открытость, через которую через которую вещи «…переходят в состояние явленности, исполняются». Экзистенцию Хайдеггер рассматривает не как данность или субстанцию, а как возможность, открытость, проект. Человек для него является проектом, находящимся в постоянной динамике и подлежащим реализации в своей постоянной открытости (Летуновский В. В., 2001).
Логотерапия Виктора Франкла
... годах Виктор Франкл заложил основы своей психологической теории, которую назвал «Логотерапия». Единицей анализа было слово, или логос. Он считал, что залогом счастливой, полноценной жизни любого человека является ... общества связано с изменениями условий бытия людей и их представлений о смысле жизни. Попытки философов определить некий вечный смысл жизни изначально были обречены на неудачу, ибо, ...
Хайдеггер предлагал рассматривать два фундаментальных модуса существования в мире: 1) состояние забвения бытия и 2) состояние сознавания бытия (Ялом, И., 1980).
Забвение бытия — жизнь в мире вещей, погруженность в жизненную рутину. И. Ялом так пишет об этом: «Человек снижен, поглощен пустой болтовней, затерялся в они» (Ялом, И., 1980).
Хайдеггер пишет о заброшенности и обращается к категории «Man»: это значит, что носитель действия не идентифицируется и не указывается. По мнению Хайдеггера, это доминирующий способ существования современного человека, который характеризуется анонимностью, безличностью, «неявленностью подлинного самости» (Летуновский, В. В., 2001).
Заброшенность, забвение бытия — повседневный способ существования, который Хайдеггер называет неаутентичным: человек не осознает себя творцом собственного мира, избегает выбора, он унесен в «никтовость» (Ялом, И., 1980).
Человек оказывается перед угрозой потери целостности смыслового горизонта, забвения смысла бытия (Seinsvergessenheit) (Летуновский, В. В., 2001).
С другой стороны, существует так называемый онтологический модус существования, на котором человек непрерывно сознает свое бытие, ответственность за него и мимолетность, он конфронтирует с абсолютной свободой и небытием и испытывает тревогу перед их лицом (Ялом, И., 1980).
Наконец, необходимо сказать о вкладе в развитие экзистенциальной психологии таких философов, как Ж.-П. Сартр и А. Камю. Антропоцентрические модели этих двух философов хотя и ставят вопрос о смысле человеческого существования, но не предлагают ответов: «В их понимании человеческой жизни свергнуты со своего пьедестала, низведены до уровня одной из многих сущностей Божии заповеди, разрушены традиции, а такая инстанция, как «правильное» (т.е. «как правильно жить», «как правильно поступать»), вообще исчезла» (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В).
А. Камю использовал слово «абсурд» чтобы определить ситуацию человека, жаждущего смысла, но вынужденного жить в бессмысленном мире. Он говорил о том, что человек может полностью осуществиться, лишь живя с достоинством перед лицом абсурдности. По словам И. Ялома, Камю начинал с позиций нигилизма, рассматривая человеческое существование как лишенное смысла, и в конце концов принял систему личного смысла, включающую в себя такие ценности, как мужество, гордый бунт, любовь, светская святость и братская солидарность (Ялом, И., 1980).
Ж.-П. Сартр писал следующее: «Все сущее рождено без причины, продолжается в слабости и умирает случайно…Бессмысленно то, что мы рождаемся, бессмысленно, что умираем» (Сартр, Ж.-П., цит. по Ялому, И., 1980).
Смысл и цель жизни человека
... человека. - М.: Республика, 1993. С. 27.. В соответствии с третьим подходом, жизнь не имеет смысла, проистекающего из прошлого или будущего, тем более, из потустороннего мира. В жизни самой по ... бессвязны2 2 Франкл Виктор. Человек в поисках смысла. - М.: Прогресс, 1990. С. 19.. В основе второго подхода лежит секуляризованная религиозная идея. Человек способен переустроить мир на началах добра ...
Сартр говорит о том, что человек сам утверждает, «выбирает себя», но этот выбор в любом случае оказывается абсурдным и бессмысленным. Сознание представляется Сартру «неутомимым творчеством экзистенции». По мнению Сартра, в определенный момент жизни человек совершает выбор миропроекта, который будет определять его дальнейшую жизнь. Идея Сартра о том, что человек сам должен решить, какой смысл ему выбирать, подвергалась критике со стороны В. Франкла (Летуновский, В. В., 2001).
Он приводил следующее возражение: «Выдумать можно лишь субъективный, то есть совершенно иллюзорный смысл» (Франкл, В., 1985).
Наконец, на становление логотерапии В. Франкла огромное влияние оказала философия М. Шелера (1847-1928) (Летуновский, В. В., 2001).
Шелер стремился к созданию философской антропологии, определяя ее как фундаментальную науку о сущности и сущностной структуре человека. Шелер критиковал современную ему цивилизацию, извращенную и отчуждающую человека от самого себя, от других людей и от вещей. Он призывал к реабилитации человеческого Я в его целостности, неповторимости, самоценной уникальности. Он поднимает проблему интенциональности в своих трудах и пишет о том, что человек может постигать сущность предметов и бытия личностно, исходя из своего сердца — сосредоточия духа и души, которое соединяет человека с трансцендентными ценностями и с самим Богом. Интенциональность в понимании Шелера относится не только к сознанию, она экзистенциальна, то есть человеко-бытийна. Кроме того, он оговорит о трансцендировании — об интенции к трансцендентности, понимая ее как возможное движение к бытию. Человек как экзистенция устремлен к трансцендентности (о-смысленному бытию).
«Экзистенция — это существование человека именно как человека во всей проблематичности, трагичности собственного бытия» — пишет об этом А. С. Гагарин (Гагарин, А. С., 2005).
Таким образом, становится ясно, какое огромное влияние оказала философия экзистенциализма на возникновение и развитие экзистенциальной психологии. Ирвин Ялом описывает связь между экзистенциальной философией и экзистенциальной психологией как связь между клинической фармакотерапией и биохимическими лабораторными исследованиями (Ялом И., 2008, с. 21).
Тихонравов выделяет следующие характерные темы, изучением которых занимается экзистенциальная психология:
- проблемы времени, жизни и смерти;
- проблемы свободы ответственности и выбора;
- проблемы общения, любви и одиночества;
проблемы поиска смысла существования
Он подчеркивает, что главным предметом экзистенциальной психологии является смысл человеческой жизни, условия его обретения, изменения и утраты (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Обобщая все вышесказанное, можно выделить следующие характерные черты экзистенциального подхода в психологии и психотерапии.
— Во-первых, это направленность на жизнь человека, на его бытие-в-мире, а не на личность как изолированную психическую целостность (Кочунас, Р.) По мнению экзистенциальных психологов, человек может быть понят только как непрерывный процесс жизни, его необходимо изучать в отношениях с окружающим миром (Белорусов, С. А.).
По словам В. Франкла, животное не может быть личностью потому, что у него нет «мира», которому «противостоит» человек, для животного существует только «среда» (Франкл, В., цит по Леонтьеву, Д. А., 1997).
Логотерапия Франкла
... сопряжена ответственность человека за свою жизнь. Проблема ответственности – узловая проблема логотерапии: найдя смысл, человек несет ответственность за осуществление этого уникального смысла; от индивида ... заключенных концентрационных лагерей, вызванную физическими и психологическими причинами, Франкл обнаружил, что «человек способен сохранить остатки духовной свободы, независимости ума даже ...
Мир данного пациенты должен быть понят изнутри, познан наиболее глубоко и с точки зрения существующего в нем. Важно понимать человека как существующего-в-мире, ведь одной из самых острых проблем современного человека является проблема утраты им собственного мира, утраты восприятия своей общности. Экзистенциальные психологи утверждают, что «…человек и его мир — это единое структурное целое. Дефис в словосочетании бытие-в-мире выражает как раз эту мысль» (Мэй, Р., 2001).
Экзистенциальная психология сосредоточена на вечных вопросах человеческого существования, таких, как любовь, одиночество, свобода, смерть, отчаяние и др. (Есельсон, С. Б., Летуновский, В. В.).
И. Ялом пишет, что «экзистенциальная традиция всегда подчеркивала человеческие ограничения и трагическую сторону существования» (Ялом, И., 1980).
— Во-вторых, экзистенциальный подход в психологии подразумевает отсутствие предзаданности и детерминированности, то есть основывается на предположении, что все характеристик формируются во взаимодействии человека с миром (Белорусов, С. А.).
«Человек в каждый момент своей жизни сам решает, чем он будет дальше и куда он будет развиваться…Акцент на самотворчестве, отсутствие предзаданности является квинтэссенцией экзистенциалистской позиции в первом приближении», — утверждается в статье Д. Леонтьева «Что такое экзистенциальная психотерапия» (Леонтьев Д. А., 1997).
Важно подчеркнуть такую характеристику экзистенции, как ее открытость. Для экзистенциальной позиции важен отказ от аристотелевского взгляда и выход в «онтологию жизненного мира» (Леонтьев Д. А., 1997).
— В-третьих, для понимания человека используется феноменологический подход. Ролло Мэй писал, что это есть «дисциплинирующая попытка очистить мысли от предположений, которые так часто являются причиной восприятия нами в пациенте только собственных теорий и догм собственных систем, попытка взамен этого испытать феномен в своей реальной целостности» (Мэй, Р., 2001).
— В-четвертых, экзистенциальный подход в психологии предлагает не систему техник, разработанных теми или иными авторами, сколько особый подход к терапии и к пониманию пациента и его проблем. Ролло Мэй пишет о том, что экзистенциальный подход не отрицает истинности иных подходов, основанных на обусловливании, формулировке влечений и т.д., но утверждает, что «…на этой основе вы никогда не сможете объяснить и понять бытия живого человека» (Мэй, Р., 2001).
С. А. Белорусов пишет о том, что экзистенциальный кризис может выражаться в невротических, депрессивных или психосоматических симптомах. За всевозможными внешними проявлениями проблемы скрывается чувство невозможности продолжать свою жизнь в ее настоящем виде и одновременно тревога перед тем, чтобы «стать другим». «Способствование личностному росту, восстановлению внутренней свободы, решимости преодоления отжившего «Я» и принятие себя в открытости навстречу миру является ультимативной целью экзистенциально — ориентированной психотерапии», — пишет он (Белорусов, С. А.).
§ 2. Личность Виктора Франкла
Чтобы понять сущность любой психологической концепции, нужно рассматривать ее в связи с личностью создателя, с историей его жизни, идеалами, ценностными ориентациями, научными интересами и т.д. По словам М. Г. Ярошевского, творческая мысль ученого «…является самостоятельной величиной, без активности которой развитие науки было бы чудом…» (Ярошевский М. Г., 1996).
Проблема человека в философии (2)
... тема всей философии”, т.е. как то, что имеет самое видное, важное, первостепенное значение. Можно ли принять такое определение места человека, данной проблемы в системе философского знания? По ... как мифологическое (символическое) выражение сущности, назначения человека, смысла, идеала его земной жизни. Проблема бога в религии – это в итоге проблема человека, а религиозные символы и суждения – ...
Д. А. Леонтьев так писал об этом: «Виктор Франкл сделал основой своей революционной психологии прежде всего «случай» собственной жизни» (Леонтьев, Д.. А., 2005).
Он подчеркивает, что это один из самых ярких примеров того, как жизненный путь человека связан сего идеями, как человек собственной жизнь доказывает правоту своей теории. » (Леонтьев, Д.. А., 2005).
Виктор Эмиль Франкл родился 26 марта 1905 года в Вене, в еврейской семье. Вена в те годы была важным культурным центром Европы, здесь зарождались и развивались новаторские идеи в психологии, ее можно было назвать «колыбелью психологии личности» (Леонтьев, Д. А., 1990).
Его детство было весьма благополучным, он ощущал заботу, поддержку, защиту и одновременно свободу. В характере Франкла проявились черты его родителей: упрямство, принципиальность, глубинная религиозность, стоицизм и перфекционизм его отца и позитивный настрой сочувствия к людям, характерный для его матери. Начиная с раннего возраста, примерно с трех лет, В. Франкл хотел стать врачом. Осознание своей смертности пришло к нему в четыре года. В юности его волновал вопрос, не разрушает ли конечность человеческого бытия любой смысл жизни. Он обращался к проблеме конечности жизни, размышляя, какое влияние она оказывает на саму жизнь. Таким образом, его интерес к экзистенциальной проблематике начал формироваться в ранние годы. В. Франкл описывал следующий важный эпизод своей жизни, который стал одним из первых проявлений его интереса к смыслу. В младших классах гимназии слова учителя естественной истории, сказавшего, что жизнь в конечном счете — это не что иное как процесс окисления, вызвали у него сильный эмоциональный отклик. Франкл вскочил со своего места и спросил: «В таком случае, какой же жизнь имеет смысл?» (Леонтьев, Д. А., 2005).
В. Франкл, еще будучи школьником, переписывался с Фрейдом, по инициативе которого в 1924 году в «Международном журнале психоанализа» была опубликована его первая научная статья (Летуновский, В. В., 2001).
Как отмечает Д. А. Леонтьев, психоанализ был одним из самых сильных искушений, и В. Франкл не мог пройти мимо него (Леонтьев, Д. А., 2005).
По словам Тихонравова, Фрейд создал первую Венскую школу психотерапии, индивидуальная психология Адлера стала второй Венской школой; логотерапию В. Франкла часто называют третьей Венской школой психотерапии, но, чтобы прийти к этому, ему нужно было пройти первые две школы (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Увлечение Франкла психоанализом в его ортодоксальной форме длилось недолго. Его оттолкнул двойной редукционизм этого направления: усечение человеческого измерения в человеке — отсутствие в терапии объяснения, вводных слов, понимания, приветствия, даже рукопожатия, и также патологизм, установка на то, что каждый человек является больным. Это заставило Франкла отказаться от намерения заниматься психоанализом и вступить в психоаналитическое общество. Через некоторое время он попробовал себя во второй венской школе психотерапии, основанной А. Адлером (Леонтьев, Д. А., 2005).
Несколько лет он был активным членом общества индивидуальной психологии, но покинул его в 1927 году после своих критических выступлений в адрес некоторых основных положений этого направления (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Таким образом, пройдя школу психоанализа, В. Франкл смог критически переосмыслить основные его положения, взгляды на природу человека и на психотерапию, чтобы прийти к созданию собственной концепции. Во всех его трудах, начиняя с 30-х гг, как явные или неявные оппоненты присутствуют его учителя, Фрейд и Адлер (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Виктор Франкл получает степень доктора медицины в 1930 году, и уже к концу 30-х гг. в различных его статьях появляются формулировки всех тех основных идей, на основе которых он впоследствии создаст собственное учение — логотерапию. Тогда же Франкл написал свою первую книгу — «Врачевание души», которой было суждено увидеть свет только после войны. Именно о ней он упоминает в своих воспоминаниях о концлагере, рукопись ему удалось сохранить и издать после войны (Леонтьев, Д. А., 1990).
С 1933 по 1937 он работал в психиатрической больнице, в кризисном стационаре. В это время сам Ф. Франкл переживал состояние смыслоутраты и экзистенциального вакуума. Д. А. Леонтьев так описывает этот период его жизни: «он был молод, достаточно популярен, активен, внешне все было благополучно: работа, проекты, много интересных задумок, задач; не хватало только того, ради чего стоит жить» (Леонтьев Д. А., 2005).
Сам же В. Франкл, оглядываясь назад, так писал об этом опыте, который оказался так важен для развития его психологических идей: «Будучи молодым человеком, я прошел через ад отчаяния, преодолевая очевидную бессмысленность жизни, через крайний нигилизм (со временем я сумел выработать у себя иммунитет против нигилизма).
Таким образом я создал логотерапию» (Франкл, В., 1990).
В. Франкл продолжает разрабатывать вопросы, занимавшие его, он впервые использует слово «логотерапия» в своем докладе в 1926 году, в 1929 году впервые пробует применить метод, который впоследствии превратится в технику парадоксальной интенции (Леонтьев Д. А., 2005).
В 1938 году Австрия была присоединена к нацистской Германии. Для В. Франкла это был конец целого периода жизни и начало ее самого тяжелого и трагичного отрезка, в котором было больше всего вызовов (Леонтьев, Д. А., 2005).
Из-за еврейского происхождения Франклу грозил концлагерь, но он получил несколько лет отсрочки благодаря офицеру гестапо, который незадолго до этого проходил у него курс лечения. В. Франкл имел приглашение от американского посольства выехать в США, но отказался, чтобы спасти родителей от концлагеря. Он все же попал в концлагерь в 1942 году. Франкл прошел Освенцим, Дахау и Терезиенштадт, сохраняя рукопись своей первой книги и оказывая психотерапевтическую помощь заключённым.
В. Франкл заметил, что наибольшие шансы выжить в концлагере имели не те, кто отличался наиболее крепким здоровьем, а те, кто отличался наиболее крепким духом, кто имел смысл, ради которого жить (Франкл, В.).
Стремление к смыслу может помочь человеку выжить, оно может привести к решению уйти из жизни, оно помогает вынести нечеловеческие условия концлагеря и выдержать тяжелое испытание славой, богатством и почетом (Леонтьев, Д. А., 1990).
Рукопись книги, которую он пытался сохранить, была написана на клочках бумаги, которые он добывал в лагере, она была причиной для его выживания и придавала смысл его жизни. С того времени смыслом своей жизни он считал стремление «помогать другим найти свой смысл» (Франкл, В., цит по Ялому, И., 1980).
В. Франкл в своей книге «Сказать жизни «Да!» Психолог в концлагере» писал о том, что девизом всех психотерапевтических и психогигиенических усилий может стать следующая мысль Ницше: «У кого есть «Зачем», тот выдержит почти любое «Как»» (Франкл, В.).
Ему нужно было помочь заключенным осознать свое «Зачем», свою жизненную цель, что дало бы ему силы перенести его «Как» — все ужасы и испытания лагерной жизни. Человек, утративший смысл жизни, уже не имел сил сопротивляться. В. Франкл говорит также о том, что человек всегда противостоит своей судьбе и это противостояние дает ему возможность превратить внутреннее страдание во внутреннее достижение. Есть множество возможностей обрести смысл жизни в том, как человек принимает неизбежные страдания, как ведет себя в тяжелых жизненных ситуациях или в последние минуты жизни. В. Франкл пишет следующие слова: человек «…должен осознать уникальность своего страдания — ведь во всей Вселенной нет ничего подобного; никто не может лишить его этих страданий, никто не может испытать их вместо него» (Франкл, В.).
Для него в страдании заключается возможность неповторимого подвига (Франкл, В.).
В. Франкл вышел на свободу в 1945 году (Летуновский, В. В., 2001).
Вторую мировую войну пережила, кроме Виктора, только его младшая сестра, еще до войны уехавшая в Мексику, потом в Австралию, и дожившая до глубокой старости. Старший брат В. Франкла, как и их родители, погиб в концлагере (Леонтьев, Д. А., 2005).
Экстремальный экзистенциальный опыт пребывания в концлагере оказал огромное влияние на В. Франкла, изменил его взгляды на смысл человеческой жизни и на смысл работы психотерапевта, тогда выкристаллизовались, окончательно оформились основные идеи его концепции воли к смыслу. Опыт своего пребывания в концлагере Франкл описал в книге «Психолог в концентрационном лагере» (1946 г.) (Летуновский, В. В., 2001).
Мир после войны изменился. Он стал более динамичным, более развитым, более богатым, у людей было больше перспектив и возможностей выбора, но они парадоксальным образом стали ощущать дефицит осмысленности собственного существования. В. Франкл так писал об этом: «…человеку, в отличие от животных, инстинкты не диктуют, что ему нужно, и современному человеку традиции не диктуют, что ему должно. Не зная ни того, ни другого, человек утрачивает представление о том, что ему нужно» (Франкл, В. 1990).
Созданная В. Франклом логотерапия отвечала на запросы времени и смогла помочь миллионам больных и здоровых людей. Он говорил о том, что смысл надо не просто искать, за него нужно бороться, и эта борьба тяжела. Свое мировосприятие он называл трагическим оптимизмом: основанное на вере в возможности человека, на лучшее в его природе, оно, тем не менее, не исключало понимания того, что очень часто зло в человека оказывается сильнее (Леонтьев, Д. А., 1990).
§3. Основные положения логотерапии
Виктор Франкл оказал огромное влияние на развитие экзистенциальной парадигмы в психологии и психотерапии. Логотерапия, созданная им, называется также «Третьей Венской Школой» и является своеобразным, глубоким и проработанным учением о поисках смысла. Логотерапия представляет собой сложную систему философских, психологических и медицинских воззрений на природу и сущность человека, механизмы и движущие силы развития личности в норме и патологии, на пути и способы коррекции аномалий в развитии личности (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Можно выделить три основополагающих принципа логотерапии: «воля к смыслу», «смысл жизни» и «свобода воли» (Тихонравов, ю. в., 1998).
Рассмотрим их подробнее.
3.1 Воля к смыслу
В. Франклу принадлежат следующие слова: «Психоанализ говорит о принципе удовольствия, индивидуальная психология — о стремлении к статусу. Но где же то, что является наиболее глубоко духовным в человеке, где врожденное желание человека придать своей жизни так много смысла, как только возможно, актуализировать так много ценностей, сколь это возможно, — где то, что я назвал бы волей к смыслу?» (Франкл, В., 1997) Центральным понятием, с которым работает логотерапия, является «жизненный смысл». По мнению В. Франкла, стремление найти смысл в человеческой жизни — это основная мотивационная сила человека (Франкл, В., 1990).
Стремление к смыслу — это самодостаточная мотивация, которая не является ни выражением, ни порождением других потребностей (Франкл, В., 1993).
В. Франкл пишет о так называемой ноодинамике, определяя ее как движущую духовную силу, «…которая порождается в поле напряжения, возникающего между двух полюсов, — между человеком и его смыслом» (Франкл, В., 1997).
Он подчеркивает, что поиск смысла жизни скорее приведет человека к внутреннему напряжению, нежели к обретению равновесия. Но, не соглашаясь с «гомеостатическими» теориями, он считает, что это напряжение является необходимым условием душевного благополучия человека (Франкл, В., 1997).
В. В. Летуновский подчеркивает важный аспект понимания Франклом жизненного смысла: смысл для него не есть что-то, что человек придумывает или изобретает, как в концепции первоначального выбора проекта мира у Ж.-П. Сартра. За семантическим его аспектом лежит нечто большее, ядро смысла, уходящее в трансцендентную по отношению к человеку духовную сферу. Поэтому Франкл называет свой подход не «смыслотерапия», а «логотерапия», т.е. «терапия с точки зрения духовного». Он также вводит важное понятие «сверхсмысла» (Летуновский, В. В., 2001).
Сверхсмысл не может быть познан исключительно рациональными средствами, он выходит за пределы человека и его мира, он в некоторой степени доступен для того, что передается из центра человеческой личности, из того, что коренится в бытии человека, через экзистенциальный акт, который Франкл называет «базовая вера в Бытие» (Франкл, В., цит. по Летуновскому, В. В., 2001).
Экзистенция выходит за собственные пределы к трансцендентным сущностям. Только при наличии воли к смыслу человек может оказаться лицом к лицу со сверхсмыслом, тогда он становится свободным и ответственным за свои деяния (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Основной тезис концепции воли к смыслу звучит так: человек стремится обрести смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным (Франкл, В., 1990).
3.2 Смысл жизни
В. Франкл полагал, что смысл есть для каждого, и для каждого он особый. Смысл, о котором идет речь, должен меняться от ситуации к ситуации, от человека к человеку. По мнению Франкла, всегда находится такой смысл, который может и должен осуществить данный конкретный человек. То есть не человек задается вопросом о смысле жизни, а сама жизнь ставит перед ним этот вопрос, смысл выступает перед человеком как императив, требующий своей реализации, не в словах, а в действии (Тихонравов, Ю, В., 1998).
Роль смысла выполняют ценностно-смысловые универсалии, кристаллизовавшиеся в результате обобщения типичных ситуаций в ходе исторического развития человечества. (Летуновский, В. В., 2001).
В. Франкл выделяет три типа таких ценностей, три смысловые системы:
- То, что мы осуществляем или даем миру как свои творения — ценности творчества.
- То, что мы берем у мира в форме встреч и опыта — ценности переживания.
3. Наша позиция по отношению к страданию, по отношению к судьбе, которую мы не можем изменить — ценности отношения.
(Франкл, В., 1990)
По мнению Франкла, наиболее важны ценности творчества, реализуемые в труде, через который человек выражает свое личностное начало. Любовь занимает важное место в ценностях переживания, Франкл понимает ее как переживание другого человека в его уникальности, познание его истинной сущности. В. Франкл стремится понять смысл любви, основываясь на своем представлении о трехслойной структуре личности (Летуновский, В. В., 2001).
Он выделяет три онтологических измерения, уровня существования человека: биологическое, психологическое и духовное (ноэтическое).
В последнем локализуются смыслы и ценности, детерминирующие поведение человека (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Поэтому можно рассматривать три типы отношения к человеку.
Сексуальное отношение связано с биологическим измерением, здесь физическая внешность оказывается сексуально возбуждающей и вызывает влечение к партнёру.
Эротическое отношение связано с психологическим измерением, здесь мы увлекаемся особой психической организацией другого человека, например, какими-то чертами его характера или темперамента.
Любовь — проявление духовной составляющей человека, она относится к его внутреннему ядру. Франкл пишет, что это духовное ядро человека «…невозможно объективировать, к нему лишь можно обращаться».
(Франкл, В., цит. по Летуновскому, В. В., 2001).
Наконец, для Франкла оказывается очень важной возможность занять определенную позицию по отношению к трагическим данностям жизни, которые мы не можем изменить. В этом выражается свобода человека по отношению к внешним обстоятельствам: т.е. влияние обстоятельств на человека опосредуется позицией человека по отношению к ним (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Он так пишет об этом: «Как только список категорий ценностей пополняется ценностями отношения, становится очевидным, что человеческое существование по сути своей никогда не может быть бессмысленным. Жизнь человека полна смысла до самого конца — до самого последнего его вздоха» (Франкл, В., 1990).
По мнению В. Франкла, человек реализует свою потребность в смысле через такое специфическое человеческое проявление, как совесть. Он называет совесть органом смысла и определяет ее как интуитивную способность отыскать единственный смысл, кроющийся в данной ситуации. Франкл подчеркивает, что совесть позволяет человеку обнаружить тот смысл, который противоречит сложившимся ценностным ориентациям, если они не отвечают быстро изменяющимся ситуациям. Совесть подсказывает человеку, насколько его выборы и поступки способствуют реализации ценностей и смыслов, к которым он стремится (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Совесть принадлежит к числу специфически человеческих проявлений, она является неотъемлемой составной частью условий человеческого существования, и работа ее подчинена основной отличительной характеристике человеческого существования — его конечности (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Еще один важный момент в теории В. Франкла — это мысль о том, что цель человеческого существования не достижима только при помощи самоактуализации. Для этого необходима самотрансценденция, «превосхождение», и человек будет актуализировать себя лишь в той мере, в какой он будет стремится к осуществлению своей жизненной цели (Франкл, В., 1990).
3.3 Свобода воли
Карл Ясперс называл человека самоопределяющимся бытием. Это значит, что человек в каждый момент времени сам решает, чем он будет с следующий момент жизни. Наиболее ярко это положение выражается в словах Ж.-П. Сартра, сказавшего: «Существование предшествует сущности» (Сартр, Ж.-П., цит. по Ялому, И,, 1980).
В человеке нет никаких предзаданных сущностей, которые определяли бы его развитие (Ялом, И., 1980).
В. Франкл выделяет три основных механизма детерминации человеческого поведения:
Биологическая детерминация: естественная предрасположенность человека.
Социальная детерминация: ситуация как «целостность внешнего окружения».
Психологическая детерминация: позиция человека как ответ на действие предрасположенности и ситуации.
(Франкл, В., цит. по Летуновскому, В. В., 2001).
Но, признавая очевидную детерминированность человеческого поведения, Франкл отрицает его пандетерминированность. Франкл говорит о свободе человека по отношению к своим влечениям, к наследственности и к факторам и обстоятельствам внешней среды. Человек может принять или отвергнуть свои влечения, сказать им «нет». Человек может относиться к своей наследственности как к материалу. Организм тогда рассматривается как инструмент, который личность использует для реализации своих целей. Сходным образом определяются отношения между личностью и характером, который сам по себе не определяет поведение человека и зависит от его личности (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Говоря о социальной детерминации человеческого поведения, Франкл подчеркивает, что ценность поступка обусловлена не только общественными интересами, поскольку, например, ценности переживания сугубо индивидуальны (Летуновский, В. В., 2001).
Наконец, хотя человек и не является беспредельно свободным по отношению к внешним обстоятельствам, он может занять по отношению к ним ту или иную позицию (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Франкл подчеркивает, что даже в такой трагической триаде человеческого существования, как страдание, чувство вины и смерть, можно усмотреть нечто позитивное и жизнеутверждающее, если выбрать правильный ракурс (Франкл, В., 1993).
Он вновь обращается к трехкомпонентной схеме, предлагая рассмотреть три ипостаси человека: homo faber — человек созидающий, является практиком и оперирует двумя категориями: «успех» и «неудача», homo amans — человек любящий, который раскрывает смысл жизни в любви, и homo patiens — человек страдающий, который балансирует между «внутренней гармонией» и «отчаянием». Homo faber оценивает свою жизнь по горизонтальной шкале, а homo patiens — по вертикальной, и тогда категория «внутренней гармонии» по определению ваше категории «успеха». В. Франкл пишет о том, что homo patiens может обрести внутреннюю гармонию даже в случае полной неудачи, и категория «успех» не исключает для него «отчаяния» (Франкл, В., 1993).
Франкл также задается вопросом о том, почему человек свободен. Он находит ответ, вновь обращаясь к идее о трех онтологических измерениях: поведение человека определяется ценностями и смыслами, локализованными в неэтическом измерении и не испытывающими иных детерминирующих влияний. «Человек — это больше, чем психика: человек — это дух», — пишет В. Франкл (Франкл, В.).
Отсюда он выводит такие онтологические характеристики человека, как способностью к самотрансценденции и способностью к самоотстранению (Тихонравов, Ю. В., 1998).
Самотрансценденция по Франклу — «выход за свои пределы» — к другому человеку или к смыслу. «За этим понятием стоит тот факт, что человеческое бытие всегда ориентировано вовне на нечто, что не является им самим, на что-то или на кого-то…». Самотрансценденция — направленностью интенций (стремлений) человека в конечном итоге не на себя, а на кого-то или что-то (Франк, В., 1990).
Самоотстранение выражается в возможности человека подняться над собой и над ситуацией, посмотреть на себя со стороны. Именно эти две способности позволяют человеку быть самодетерминирующимся существом (Тихонравов, Ю. В., 1998).
На этих фундаментально-онтологических фактах основаны две специфические логотерапевтические техники: дерефлексия и парадоксальная интенция. Парадоксальную интенцию можно определить следующим образом: теперь пациент должен хотеть именно того или совершить именно то, чего он всегда так сильно боялся. Дерефлексия представляет собой попытку преодолеть навязчивое самонаблюдение пациента и тем самым «игнорировать» симптом (Франкл, В., 2000).
Франкл подчеркивает, что свобода воли неразрывно связана с ответственностью за совершаемые выборы, без которой эта свобода вырождается в произвол. Человек может осуществлять свободный выбор, но всегда несет за него личную ответственность. Человек несет ответственность за осуществление уникального смысла своей жизни. Проблема ответственности — это узловая проблема логотерапии. Во время визита в Москву в 1986 году В. Франкл говорил, что когда он приезжает к американцам, то всегда советует им напротив статуи Свободы поставить такого же масштаба статую Ответственности (Франкл, В., 1993).
Таким образом, по мысли В. Франкла, основная задача логотерапии — это помощь пациенту в обретении смысла, изменение его отношения к своему страданию; исходным служит тезис о свободе выбора отношения к условиям существования. Сам Франкл выделял пять сфер применения логотерапии, а именно:
В случаях ноогенного невроза, который, как таковой возникает вследствие утраты смысла.
В случаях психогенного невроза, где она применяется в виде дерефлексии и парадоксальной интенции, поскольку различные типы патогенных реакций, для устранения которых её можно применить, никак не связаны с проблематикой смысла.
С неизлечимыми соматогенными заболеваниями, при которых изначально речь может идти только о том, чтобы помочь больному обрести смысл в своём страдании за счёт реализации ценности установки. Врачевание души.
При столкновении с социогенными явлениями — с ощущением бессмысленности, чувством опустошённости и экзистенциальным вакуумом, то есть с явлениями, в отношении которых нельзя применить медицинскую модель, поскольку сами по себе они не являются патологическими, но всё же могут оказаться патогенными, особенно в случаях, когда они приводят к ноогенному неврозу.
И, наконец, пятая сфера применения логотерапии — сфера социогенного сомнения и отчаяния в поисках смысла жизни.
(Франкл, В., 2000)
Подведем итог вышесказанному. Логотерапия В. Франкла — это экзистенциальная психотерапевтическая школа, которая имеет под собой мощное философское основание. Одновременно с этим, концепция воли к смыслу — теория, которая прошла проверку беспрецедентную жизнью. Франкл с самого начал своего профессионального пути сосредоточил свой интерес на вопросах роли смысла в психопатологии и терапии, и из своего опыта пребывания в концлагере он вынес важнейшую мысль: именно устойчивое ощущение жизненного смысла является необходимым условием выживания в невыносимых условиях. Его концепция основывается на трех важнейших принципах: воля к смыслу, свобода воли и жизненный смысл. Стремление найти смысл в человеческой жизни — это основная мотивационная сила человека. Логос, духовное измерение бытия как смысл раскрывается для конкретного человека в конкретной ситуации.
Глава 2. Понятие экзистенциального вакуума в логотерапии В. Франкла
§1. Экзистенциальный вакуум как порождение экзистенциальной фрустрации
Логотерапия, созданная В. Франклом, стала ответом на его собственный вопрос о том, каков смысл существования человека, и одновременно способом удовлетворить потребность общества в учении, которое помогло бы справиться с дефицитом смысла, который особенно сильно ощущался в послевоенные годы. В. Франкл почувствовал нерв времени, создавая свою концепцию. Он так писал об этом: «Сегодняшний пациент уже не столько страдает от чувства неполноценности, как во времена Адлера, сколько от глубинного чувства утраты смысла, которое соединено с ощущением пустоты» (Франкл, В., 1990).
В. Франкл в книге «Основы логотерапии» пишет о том, что каждой эпохе присущ свой коллективный невроз («невроз человечества»).
«Экзистенциальный вакуум — коллективный невроз нашего времени — можно определить как личностную форму нигилизма, — пишет Франкл, — ибо нигилизм есть установка на то, что бытие не имеет смысла» (Франкл, В., 2000).
Он подчеркивает, что терапия должна быть свободна от нигилистических тенденций, доминирующих в обществе, иначе она будет скорее симптомом коллективного невроза, нежели средством лечения. Исследуя эту проблему, он выделяет следующие черты характера современного человека, определяя их как неврозоподобные.
- Эфемерное отношение к жизни, котрое выражается в том, что человек отказывается от долгосрочного планирования, от постановки цели, которая организовывала бы его жизнь. Современный человек, по мнению В. Франкла, живет мимолетно, не понимая, что он теряет при этом. Франкл иллюстрирует это словами Бисмарка: «В жизни мы относимся ко многому, как к визиту к дантисту;
- мы всегда верим, что нечто настоящее еще только должно произойти, тем временем оно уже происходит» (Бисмарк, цит. по Франклу, В. 2000).
- Другой симптом — фаталистическое отношение к жизни, когда человек рассматривает себя как игрушку внешних обстоятельств либо внутренних условий;
- он позволяет управлять собой. Человек считает себя либо продуктом собственного психофизического склада, либо продуктом того, что его окружает. «Нигилизм держит перед ним кривое зеркало, искажающее изображения, в результате чего он представляет себя или психическим механизмом, или просто продуктом экономической системы», — пишет В. Франкл (Франкл, В., 2000).
- Третий симптом — это конформизм, или коллективное мышление. Человек старается быть как можно менее заметным в повседневной жизни, он растворяется в толпе;
- его свобода подавляется, а личность нивелируется.
- Четвертый симптом — это фанатизм. В. Франкл пишет, что конформист отрицает собственную личность, а невротик, страдающий от фанатизма, отрицает личность в других.
(Франкл, В., 2000)
К. Г. Юнг, хотя и не принадлежал к экзистенциальному направлению в психологии, тем не менее, отмечал, что «Отсутствие смысла в жизни играет критическую роль в этиологии невроза. В конечном счете невроз следует понимать как страдание души, не находящей своего смысла». Он указывал на то, что около трети его пациентов страдают не от клинически определимого невроза, а то бессмысленности и бесцельности собственной жизни (Юнг, К. Г., 1966, цит. по Ялому, И., 1980).
Франкл же, основываясь на личных клинических впечатлениях и наблюдениях, утверждал, что 20% неврозов, с которыми он сталкивался в своей практике, возникали из-за отсутствия смысла. Кризис бессмысленности, который еще не кристаллизовался в дискретную невротическую симптоматическую картину — экзистенциальный кризис — еще более распространен (Франкл, В., 1990).
В своей книге «Страдание от бессмысленности жизни» он приводит данные исследований, доказывающих правомерность логотерапевтической теории мотивации. По результатам отчета Американского совета по образования, составленного по результатам опроса 189733 учащихся различных университетов США, становится ясно, что людьми движет стремление к смыслу: 73,7% опрошенных студентов сказали, что хотели бы «обрести такую идею, которая наполнит их жизнь смыслом». По данным другого опроса, проведенного Национальным институтом здравоохранения, из 7948 опрошенных 78% заявили, что стремятся «найти смысл жизни» (Франкл, В., 1993).
Существует множество исследований, иллюстрирующих связь между отсутствием осмысленности жизни и различными психологическими и социальными проблемами. Аспирантка В. Франкла из Международного Университета США в Сан-Диего провела ряд исследований и получила следующие результаты: 90% обследованных ею людей, страдавших алкоголизмом в тяжелой хронической форме, столкнулись с переживанием бессмысленности жизни. Б. А. Маки, директор Реабилитационного центра для алкоголиков при ВМФ США, также отмечает, что среди людей, злоупотребляющих алкоголем, имеет место дефицит смысла. Аналогичные данные были получены при исследовании людей, употребляющих наркотики, причем наблюдалось повышение процента излечения от зависимости при применении логотерапии. Наконец, работа Блэка и Грегсона демонстрирует, что среди уголовных преступников уровень разочарования в жизни гораздо выше среднестатистического значения в остальной популяции. (Франкл, В., 1993).
В. Франкл различал две стадии синдрома бессмысленности — экзистенциальный вакуум и экзистенциальный невроз. Экзистенциальный вакуум, иначе — экзистенциальная фрустрация — распространенный феномен, характеризующийся субъективным переживанием скуки, апатии и пустоты. Человек настроен цинично, лишен чувства направленности жизни и ставит по сомнение большинство жизненных занятий (Франкл, В., 1993).
В. Франкл приводит отрывок из письма одного американского студента: «Мне двадцать два года. У меня есть ученая степень, шикарная машина и деньги. Возможностей для занятий сексом и самоутверждения у меня хоть отбавляй. Вот только я не могу понять, какой во всем этом смысл» (Франкл, В., 1993).
Говоря о причинах возникновения экзистенциального вакуума, В. Франкл пишет о том, что в современном обществе созданы условия для удовлетворения потребностей, но не для стремления к смыслу (Франкл, В., 1993).
Он называет также следующие причины экзистенциального вакуума:
Люди, в отличие от животных, не запрограммированы на выполнение каких-то конкретных действий, они вынуждены обдумывать и отвечать за свои поступки (Франкл, В., 1990).
Об этом много писал И. Ялом, описывая свободу как одну из конечны данностей существования. В своих работах он подчеркивает, что человек, испытывая ужас перед сознанием самоконструирования и, следовательно, ощущением отсутствия почвы, опоры, может избегать проявлений воли и принятия ответственности (Ялом, И., 1980).
Современный человек уже не слишком подвержен жизнеорганизующему влиянию традиций, соглашений и ценностей. Поэтому, по мнению В. Франкла, люди не знают, чего им нужно от жизни и либо стремятся делать только то, что делают другие (конформизм), либо становятся жертвами тоталитаризма и делают то, чего хотят от них другие (Франкл, В., 1993).
Об одной стороне этого явления писал Э. Фромм в своей книге «Бегство от свободы», отмечая, что даже тиран лучше, чем полное отсутствие лидера (Фромм, Э.).
Наконец, нельзя не учитывать роль того редукционизм, который господствует в современной системе образования. Человеческое существо понимается как совокупность влечений, инстинктов, детерминируемые обусловливанием, а также механизмами вытеснения и защиты (Летуновский, В. В., 2001).
Нередко бывает так, что экзистенциальная фрустрация принимает срытую, латентную форму. Люди могут по-разному скрывать свою внутреннюю опустошенность, и В. Франкл приводит в качестве такого примера «синдром менеджера», который он называет «болезнью одержимых карьеристов», когда стремление к смыслу подменяется стремлением к власти. В ускорении темпа жизни, так характерном для современного человека, Франкл усматривает отчаянную и безнадежную попытку справиться с экзистенциальной фрустрацией. В. Франкл в своих работах неоднократно подчеркивает, что стремление постичь смысл человеческой жизни и сомнения в том, что он есть — это не симптомы болезни, но собственно человеческие проявления (Франкл, В., 1993).
В этом он полемизирует с Фрейдом, писавшим: «Как только человек начинает задумываться о смысле жизни и о своем предназначении, он, считай, уже болен» (Фрейд, З., цит. по Франклу, В., 1993).
Франкл так «отвечает» ему в своей работе «Основы логотерапии»: «Озабоченность или даже отчаяние, которое человек испытывает в связи с никчемностью своей жизни, это духовное страдание, но никоим образом не психическое заболевание. Интерпретируя первое в терминах последнего, доктор может похоронить экзистенциальное отчаяние пациента под горой таблеток, тогда как на самом деле его задача состоит в том, чтобы провести пациента через экзистенциальный кризис роста» (Франкл, В., 1997).
Проявления экзистенциальной фрустрации разнообразны. Некоторые люди могут жаловаться на пустоту и недовольство в конце рабочей недели — «воскресный невроз», когда свободное время заставляет человека осознать, что нет ничего, что он хотел бы делать. Причем Франкл указывает на увеличение частоты встречаемости этого явления с 26 % (1952 г.) до 37% (Франкл, В., 1993).
Но, как подчеркивает И. Ялом, и работа больше не дает смысла. Он говорит о том, что большая часть выполняемых человеком работ лишена творческого потенциала и внутренней значимости. В качестве примера он приводит чиновников, занятых в бюрократической системе, и заводских рабочих, которые оказываются обезличенной частью большого механизма (Ялом, И., 1980).
Утрата смысла может проявляться в целом ряде взаимосвязанных феноменов, среди которых можно выделить следующие:
В самых различных ситуациях человек переживает ощущение бессмысленности жизни, пустоты и потерянности. Это сопровождается негативным эмоциональным фоном, преобладающим чувством скуки, неудовлетворенностью жизнью.
Человек перестает переживать свои намерения, цели и виды осуществляемой им деятельности как субъективно значимые. У него отсутствуют чёткие сознательные представлений о направлении собственной жизни, намерения не переходят в конкретные цели; цели ограничиваются краткосрочной временной перспективой и не образуют иерархии.
Происходит сужение широты круга мотивов, которые человек осуществляет в своей деятельности, нарушение их иерархизации приводит к фрагментации деятельности.
Поведение человека регулируется в большей степени потребностями, нежели ценностями, его деятельность сводится к удовлетворению потребностей и соответствию социальным нормам.
У человека формируются убеждения, которые отражают невозможность смысла или его реализации. Ценности или не рефлексируются, или рассматриваются как абстрактные, неспособные побудить человека к реальной деятельности.
(Леонтьев, Д.А., Осин, Е. Н., 2007)
Сальвадор Мадди писал о том, что значительную часть современной психопатологии можно объяснить, используя термин «всепроникающая бессмысленность». Он предлагал рассматривать следующие три клинические формы экзистенциального заболевания: крусадерство, нигилизм и вегетативность.
Крусадерство (от сrusade — «крестовый поход», крестопоходничество) С. Мадди иначе называет «идеологическим авантюризмом». Таких людей он сравнивает с профессиональными демонстрантами. Они с головой погружаются в дело, которое кажется им важным и значимым, и, как только оно закончено, сразу же стремятся занять себя чес-то новым, чтобы «…остаться на шаг впереди преследующей их бессмысленности» (Ялом, И., 1980).
Таким образом, С. Мадди предлагает рассматривать крусадерство как компульсивную реакцию на переживание отсутствия смысла (Мадди, С., 1979, цит. по Ялому, И., 1980).
Нигилизм С. Мадди определяет как активную склонность дискредитировать деятельность, имеющую смысл для других. Эта черта находит проявление во всех сферах жизни человека. Кроме того, важно отметить, что в последнее время нигилизм все чаще воспринимается как просвещенный, утонченный подход к жизни (Мадди, С., 1979, цит. по Ялому, И., 1980).
Говоря о нигилизме, В. Франкл вновь подчеркивает связанную с ним опасность редукционизма, который лишает человека «духовного» измерения: «…нигилизм не выдает себя разговорами о Ничто, а маскируется словосочетанием «не более чем»…Человек — это не более чем биохимический механизм, приводимый в движение системой процессов окисления, питающих энергией компьютеры» (Франкл, В., 1990).
Можно процитировать самого Мадди, который предельно точно выразил суть нигилизма: такой человек «… проворно докажет, что любовь не альтруистична, а эгоистична, что филантропия является способом искупить вину, что дети скорее порочны, чем невинны, что лидеры скорее тщеславны и одержимы желанием власти, чем вдохновлены великим видением, что труд не продуктивен, а скорее являет собой тонкий покров цивилизации, скрывающий монстра в каждом из нас» (Мадди, С., 1979, цит. по Ялому, И., 1980).
Вегетативность, по мнению С. Мадди, отражает крайнюю степень бесцельности. Человек, страдающий этой формой экзистенциального заболевания, не стремится дискредитировать смыслы других людей, он не склонен компульсивное искать смысл в благородных делах; он глубоко погружен в собственное переживание отсутствия смысла и ощущает бесцельность и апатию. Когнитивные проявления этого состояния заключаются в том, что человек не может поверить в значимость и ценность какого-либо жизненного усилия. Аффективные проявления характеризуются состоянием глубокого умиротворения и скуки, которое чередуется с эпизодами депрессии. Наконец, поведенческие проявления состоят в снижении уровня активности и в отсутствии избирательности поведения (Мадди, С., 1979, цит. по Ялому, И., 1980).
Помимо описанных проявлений синдрома бессмысленности, И. Ялом предлагает рассматривать компульсивную активность как характерную проблему, с которой часто обращаются за помощью к психотерапевту. Он описывает паттерн маниакальной активности, которая истощает энергию человека, из-за чего проблема смысла теряет свою остроту. Когда пациент встречается с жизнью непосредственно, без своей компульсивной активности, она нередко кажется ему плоской, неинтересной, бессмысленной (Ялом, И., 1980. Рассматривая эту проблему, необходимо ответить на вопрос: как дифференцировать деятельность, смысл которой сводится к заполнению пустоты, от деятельности, которая привносит уникальный смысл в жизнь человека. Большанин А. Ю., работающий в основном с пациентами, страдающими от различных зависимостей, предлагает ввести понятия «заполнения» и «наполнения» жизни. Цель заполнения — это ликвидация абсолютной пустоты, наполнение — это расширение характеристик или возможностей, это добавление к чему-то, уже имеющемуся (Большанин, А. Ю., 2009).
По мнению В. Франкла, экзистенциальная фрустрация не является болезнью сама по себе, но может становиться патогенным фактором для развития невротических расстройств. На ее почве может развиться невроз, но так происходит не всегда. Если же экзистенциальный вакуум, переживаемый пациентом, заполняется симптомами, то он перерастает в особое расстройство, названное В. Франклом ноогенным неврозом. Ноогенные неврозы возникают не в связи с конфликтами между влечением и сознанием, а из-за конфликтов между различными ценностями, на основе нравственных конфликтов. Франкл утверждал, что неврозом может заболеть человек, находящийся в напряжении конфликта с совестью или под давлением духовных проблем, и человек, переживающий экзистенциальный кризис. Фрустрированная потребность в смысле жизни может компенсироваться стремлением к власти, к удовольствию (часто в виде сильного сексуального влечения), психогенными неврозами. Поэтому логотерапия показана в случае не только ноогенных, но и психогенных неврозов (Франкл, В., 2000).
Ноогенный невроз может проявляться во множестве форм неспецифической клинической симптоматики: например, в виде алкоголизма, наркотической зависимости, суицидального поведения, депрессии, навязчивости, девиантного поведения, гипертрофированной сексуальности или безрассудства что во всех случаях сочетается с экзистенциальной фрустрацией, с блокированной волей к смыслу (Леонтьев, Д.А., Осин, Е. Н., 2007).
Можно отметить, что с феноменами, которые описывает В. Франкл, пересекается предложенное А. Маслоу понятие «метапатологий», которое он описывает следующим образом: «если нет ценностей, руководящих жизнью, то можно не быть невротиком, но, тем не менее, страдать от когнитивных и духовных расстройств, поскольку в определённой степени связь с действительностью искажена и нарушена» (Маслоу, А., 1999, цит. по Леонтьеву, Д.А., Осину, Е. Н., 2007).
В книге «Страдание от бессмысленности жизни» В. Франкл анализирует причины агрессивности и враждебности, оспаривая тезисы фрейдистской теории агрессивности и биологической теории Конрада Лоренца. В. Франкл пишет, что если рассматривать проблему агрессии на антропологическом уровне, можно прийти к выводу, что у людей важными факторами агрессивности являются неудовлетворенное стремление к смыслу, разочарование в жизни чувство бессмысленности существования. Изучая этот вопрос, В. Франкл вновь поднимает проблему ответственности и свободы воли; он пишет о том, что от анализа зоологического феномена «агрессии» необходимо перейти к анализу человеческого феномена «ненависти», что нужно транслировать людям ответственность за его поступки, а не редуцировать все до действия бессознательных механизмов и влечений. «Эскалация агрессии происходит прежде всего там, где царит экзистенциальный вакуум», — пишет В. Франкл (Франкл, В., 1993).
Он также говорит о том, что сексуальное либидо нагнетается только в условиях экзистенциального вакуума, что становится причиной сексуальных расстройств на нервной почве: «…экзистенциальная фрустрация нередко выливается в сексуальную компенсацию» (Франкл, В., 1997).
Франкл пишет, что обособление сексуальных чувств нарушает целостность личности и способствует развитию невроза. Здесь уместно вспомнить его идею трех типов отношения к человеку, основанную на концепции трех уровней (биологический, психологический и духовный) существования человека (Франкл, В., цит. по Летуновскому, В. В., 2001).
Сходную мысль высказывает И. Ялом, подчеркивая тот факт, что нередко за сексуальными проблемами, с которыми клиент обращается к терапевту, скрываются проблемы экзистенциального порядка (Ялом, И., 1980).
Франкл, описывая возможности применения логотерапии на практике при работе с клиентами в состоянии экзистенциального вакуума и ноогенного невроза, обозначил следующие важные принципы. Во-первых, гуманные отношения. Логотерапия — это сбалансированный процесс, в котором важны не только продуманные терапевтические стратегии, но и «Я-Ты» отношения. Во-вторых, углубление экзистенциального осознания: пациентам необходимо помочь осознать конечность жизни и существование неизбежных ограничений, ему нужно делегировать ответственность за свою жизнь. В-третьих, это основной принцип логотерапии, о котором подробно было сказано выше — фокусирование на поисках смысла (Франкл, В., цит. по Летуновскому, В. В., 2001)
§2. Суицидальное поведение как крайняя степень выраженности экзистенциального вакуума
Описывая, как экзистенциальный кризис и переживание бессмысленности может толкнуть человека к самоубийству, Ирвин Ялом приводит цитату из автобиографических материалов Льва Толстого: «Вопрос, который на пятидесятом году привел меня к намерению самоубийства, был самым простым из вопросов, лежащим в душе каждого человека от недоразвитого ребенка до мудрейшего из мудрецов: «Что произойдет из того, что я делаю сейчас и могу делать завтра? Что произойдет из всей моей жизни?» Выражая это иначе: «Почему я должен жить? Почему я должен чего-то желать? Почему я должен что-либо делать?» Снова иными словами: «Есть ли в моей жизни какой-то смысл, который не будет разрушен неизбежной смертью, ждущей меня?»» (Толстой, Л. Н., 1929, цит. по Ялому, И.).
А. Камю, философ-экзистенциалист, в свой работе «Миф о Сизифе» высказывал мнение, что единственный поистине серьезный философский вопрос — вопрос о самоубийстве, о том, стоит ли жизнь труда быть прожитой. Он пишет: «Я видел, как много людей умирает потому, что жизнь для них больше не стоила того, чтобы жить. Из этого я делаю вывод, что вопрос о смысле жизни — самый насущный» (Камю, А.).
В своей книге «Страдание от бессмысленности жизни» В. Франкл обращается к проблеме суицидального поведения как крайней степени выраженности переживания бессмысленности. Он приводит данные статистики, свидетельствующие о том, что у американских студентов самоубийство занимает второе место среди основных причин смертности после дорожно-транспортных происшествий. Число суицидальных попыток без летального исхода в пятнадцать раз превышает количество законченных самоубийств. Университетом штата Айдахо был проведен опрос шестидесяти студентов, пытавшихся покончить с собой. Отвечая на вопрос о мотивах этого поступка, 85 % опрошенных заявили, что не видели никакого смысла в своей жизни. Франкл обращает внимание на тот факт, что в большинстве своем это были психически и физически здоровые молодые люди, которые жили в хороших условиях и не имели трудностей с удовлетворением своих житейских потребностей (Франкл, В., 1993).
По данным ВОЗ (2003), рост суицидов среди людей до 45 лет не зависит от уровня индустриализации и богатства страны (цит. по Войцеху, В. Ф., 2008).
В. Франкл приходит к выводу, что должно быть какое-то свойство, заложенное в самой природе человека, котрое бы «оправдывало» их стремление покончить с собой. Как уже упоминалась, с 1933 по 1937 гг. он работал в кризисном стационаре, и за четыре года принял более трех тысяч неудачливых суицидентов. Перед ним стояла непростая задача дифференциальной диагностики, ему нужно было принять решения о том, пора ли выписывать суицидентов из стационара, и от этого решения могли зависеть жизни людей. Он нашел решение проблемы, задавая людям вопрос «Почему же нет?», почему они не хотят больше покончить с собой. Люди, по-прежнему готовые к самоубийству, не могли сформулировать какой-то конкретный смысл оставаться в живых, не могли назвать причину для этого (Леонтьев Д. А., 2005).
В. Франкл рассматривает феномен самоубийства с позиций концепции воли к смыслу. Рассуждая о том, какие причины могут подтолкнуть человека к тому, чтобы лишить себя жизни, он придерживается мнения, что ни одно самоубийство не является оправданным. Франкл объясняет это тем, что оно делает невозможным реализацию ценностей отношения — духовный рост и обретение смысла в своих страданиях. Ведь каждый человек сталкивается в своей жизни с непреодолимыми трагическими данностями существования и экзистенциальной ограниченностью: он терпит поражения, он страдает и должен умереть. По мнению А. Лэнгле, человек всерьез задумывается о самоубийстве тогда, когда не видит перед собой иных возможностей: «В тяжелой жизненной ситуации он стоит перед зияющей пустотой бессмысленности своей дальнейшей жизни, в этом-то и заключается настоящая причина возникновения реальной опасности самоубийства» (Лэнгле, А., 2002).
По его мнению, когда человек сталкивается с ударами судьбы, которые невозможно предотвратить, он не столько занят мыслью о том, какова причина его страданий (ведь он все равно не сможет повлиять на нее), сколько оказывается перед выбором: принять ли ему эти страдания или попытаться уклониться от них (через отрицание реальности, наркотики или, например, путем самоубийства) (Лэнгле, А., 2004).
Об этом писал и русский философ Н. Бердяев, подчеркивая, что человеку трудно вынести бессмысленность страданий. «Страдание, смысл и цель которого сознаны, есть совсем уже иное страдание, чем страдание бесцельное и бессмысленное. Героическое переживание самых тяжких испытаний предполагает сознание смысла испытываемого», — говорит он (Бердяев, Н).
Самоубийство не позволяет справиться с произошедшей бедой или несправедливостью, но лишь усугубляет ее. Чтобы пояснить эту мысль, В. Франкл сравнивает самоубийцу с шахматистом, который, получив тяжелую позицию, сметает с доски все фигуры, но не решает тем самым шахматную проблему (Франкл, В., 2000).
«В конечном счете самоубийца не боится смерти — он боится жизни», — писал В. Франкл (Франкл, В.).
Существуют исследования, демонстрирующие, что наличие смысла в жизни является важным профилактическим фактором, в частности, при высокой, а также средней и низкой депрессивности сохраняется значимая отрицательная корреляция осмысленности жизни с суицидальными тенденциями (Heisel, Flett, 2007, цит. по Леонтьеву, Д. А., 2008).
Д. А. Леонтьев подчеркивает, что наименее склонны к суициду люди, живущие подлинной жизнью, которая не завершилась раньше смерти: «Когда из переживания человеком жизни пропадают смысл, ценность и надежда, его жизнь начинает останавливаться; он начинает умирать» (Jourard, 1971, цит. по Леонтьеву, Д. А., 2008).
Это может не проявляться прямо в суицидальных попытках, но выражаться в убийстве времени, в убийстве опыта — в таких своеобразных формах жизнеразрушения (Леонтьев Д. А., 2008).
Так, М. П. Гусакова предлагает рассматривать суицид как своеобразный способ обретения смысла, когда другие возможности для этого уже исчерпаны (Гусакова, М. П., 2000, цит. по Леонтьеву, Д. А., 2008).
Н. Г. Валенурова подчеркивает, что даже самоубийца ищет смысл, но не в жизни, а в смерти (Валенурова, Н. Г., 2004).
В зарубежных исследованиях по суицидологи нередко используется так называемый опросник «причин для жизни» (Reasons for Living Inventory, 1983), такие причины являются важным фактором, препятствующим развитию депрессивных состояний, переживания одиночества и безнадежности (Леонтьев, Д. А., 2008).
Жизнь, лишенная смысла, теряет свою ценность, и это может приводить к радикальному решению о бессмысленности дальнейшего существования. В. Франкл приводит следующие слова американского социолога Уильяма Ирвина Томпсона: «Люди не являются предметами, подобно столам или стульям, и, если они обнаруживают, что их жизнь редуцируется к простому существованию столов или стульев, они совершают самоубийство» (Томпсон, У. И., цит. по Франклу, В., 2000).
По этой причине совершается большое число самоубийств. Кроме того, с этим тесто связан феномен «пассивных самоубийств», когда человек, страдающий каким-то заболеванием, отказывается от лечения, не видя смысла в том, чтобы продолжать борьбу за существование (Попогребский, А. П.).
А. Ю, Большанин отмечает, что у людей, обратившихся за психологической помощью в связи с различными зависимостями, имеет место переживание бесцельности и бессмысленности жизни, а также присутствуют суицидальные настроения или планы, а также суицидальные попытки в прошлом (Большанин, А. Ю., 2009).
Д. А. Леонтьев пишет, что с позиций экзистенциального миропонимания суицид может быть понят как дистанцированное отношение к собственной жизни, занятие произвольной и опосредованной позиции по отношению к ней, в отличие от непроизвольного и нерефлексивного «бытийствования» (Леонтьев Д. А., 2008).
Феномен суицида переворачивает отношение к смерти и позволяет осознать ее как выбранную возможность. По мнению А. Камю и Ж.-П. Сартра, осознание возможности прекратить свою жизнь связано со становлением рефлексивного сознания. Но Д. А. Леонтьев особо подчеркивает тот факт, что нельзя рассматривать как однопорядковые явления осознание конечности жизни и возможности суицида и принятие решения о том, стоит ли продолжать жить. Первое он предлагает рассматривать как трансцендентное отношение к собственной жизни. В связи с этим можно вспомнить слова И. Ялома о том, что сама физически смерть уничтожает человека, но идея смерти спасает его (Ялом, И., 1980).
И это совершенно не является причиной для суицидального поведения; по мнению Д. А. Леонтьева, у достаточно зрелой личности хватает смысловых ресурсов, чтобы, осознав эту возможность, отвергнуть ее и сказать «да» жизни (Леонтьев, Д. А., 2008).
Он выделяет два важных внутренних антсуицидальных регулятора: позитивное содержание и осмысленность жизни и чувство своего внутреннего центра, экзистенциального Я (Леонтьев, Д. А., 2008).
Важно рассмотреть, как понимается последний тезис в экзистенциально-ориентированном подходе. Нередко бывает так, что человек полностью отождествляет себя со своей преходящей идентичностью в данный момент: профессией, статусом, молодостью, красотой. Потерю этого они рассматривают как достаточную причину для самоубийства, будучи убежденными в том, что у них есть «только одно возможное воплощение, только один способ жить и существовать» (Леонтьев, Д. А., 2008).
Д. А. Леонтьев усматривает в самоубийстве своеобразное расщепление, когда субъективное Я убивает объективное Я, так как последнее дискредитировало себя (Леонтьев, Д. А., 2008).
Здесь уместно вспомнит идею В. Франкла о трех измерениях человеческой экзистенции: физическом, психологическом и духовном (Франкл, В.).
Экзистенциальное Я человека выступает как точка отсчета, из которой человек «исходит» (Бахтин, 2003), это по определению Дж. Бьюдженталя, его «внутренний центр» (цит. По Леонтьеву, Д. А, 2008).
Психологическое Я человека — это его конкретная идентичность, которая может быть описана через определенные личностные характеристики. Экзистенциальное Я отождествляется с духовным, смысловым уровнем существования, а конкретная идентичность — с психологическим, но не телесным. Наиболее ярко такое разделение выражено в следующих словах: «…утраты значимых аспектов жизни и своей идентичности служат адекватным основанием для убийства идентичности, потерпевшей крах — но не тела!» (Джурард, С., 1971, цит. По Леонтьеву Д. А., 2008).
Экзистенциальное Я — это источник ответственности за свою жизнь и свободы воли, возможности самостоятельно конституировать себя.
Д. А. Леонтьев, исследуя экзистенциальный смысл суицида, указывает на интересный парадокс: осознание выбора смерти как возможности повышает осмысленность жизни, а это — антисуицидальный фактор. Тогда получается, что смысл смерти у суицидентом является редуцированным, неполным, однобоким и бедным. Это схоже с тем, как В. Франкл понимал феномен самоубийства. «Смысл смерти есть ответственность за жизнь», пишет Д. А. Леонтьев (Леонтьев, Д. А., 2008).
Человек, низведенный редукционистскими, биологизаторскими взглядами до образа неодушевленного механизма, пандетерминированного средовыми влияниями либо врожденными влечениями, не может принять на себя ответственность за свою жизнь.
Пожалуй, это состояние наиболее ярко описывает В. М. Достоевский в своем коротком рассказе «Приговор». «Приговор» — это монолог самоубийцы. Его предсмертная записка завершается следующими словами: «…в моем несомненном качестве истца и ответчика, судьи и подсудимого, я присуждаю эту природу, которая так бесцеремонно и нагло произвела меня на страдание, — вместе со мною к уничтожению… А так как природу я истребить не могу, то и истребляю себя одного, единственно от скуки сносить тиранию, в которой нет виноватого» (Достоевский, Ф. М.)
Его самоубийство становится следствием невыносимого страдания экзистенциального Я героя, острейшего переживания бессмысленности существования. «Пусть уж лучше я был бы создан как все животные, то есть живущим, но не сознающим себя разумно; сознание же мое есть именно не гармония, а, напротив, дисгармония, потому что я с ним несчастлив», — пишет он. Он задается вопросом, есть ли в жизни хоть какой-то смысл, которые не будет уничтожен смертью, ведь, кажется, невозможно быть счастливым «под условием грозящего завтра нуля».
Ж.-П. Сартр бескомпромиссно провозгласил, что жизнь человека лишена смысла: «Все сущее рождено без причины, продолжается в слабости и умирает случайно…Бессмысленно то, что мы рождаемся, бессмысленно, что умираем» (Сартр, Ж.-П., цит. по Ялому, И., 1980).
Мир обретает свою значение, только будучи конституированным самими человеком. Человек просто обречен на свободу. В мире нет никакого самостоятельно существующего значения — только созданное им самим, нет никакого грандиозного вселенского плана, конечного замысла, к которому должен придти человек, нет ценностей, «никакого внешнего рефрена» (Ялом, И., 1980).
Герой Достоевского пишет что «…природа, чтоб отвечать мне на мои вопросы, предназначила мне (бессознательно) меня же самого и отвечает мне моим же сознанием (потому что я сам это все говорю себе)». Это момент осознания себя как первичного конституирующего агента, столкновение с фундаментальной, глубинной пра-тревогой — тревогой потери почвы (Ялом, И.).
Трагедия героя — это трагедия существа, осознающего свое существование как лишенное опоры (groundlessness), он переживает «сартровскую» бессмысленность, для него оказывается невозможным выход в сферу трансцендентного, обнаружение сверхсмысла своего бытия. Франкл писал о том, что человек не может рассчитывать на полное знание этого смысла, который существует в измерениях вне нашего понимания. Он проводит аналогию с обезьяной, которую использовали в медицинских исследованиях, чтобы найти противополиомиелитную сыворотку: обезьяна страдала от сильной боли, но не могла обнаружить смысл ситуации (Франкл, В.).
В. Франкл выделяет «свободу от» и «свободу для», связанную со смыслом и сопряженную с ответственностью (Франкл, В., 1990).
Эта идея в некоторой степени пересекается с идеей Н. Бердяева о существовании первичной, иррациональной, негативной свободы и положительной, творческой, «божественной» (Бердяев, Н., цит. по Николаевской, Т. Е., 2005).
Негативная свобода приводит героя Достоевского к погруженности в собственное трагическое миросозерцание. Страдание, которое он испытывает, не имеет выхода за границы его собственного «Я», что в конечном итоге приводит к отторжению самой жизни (Николаевская, Т. Е., 2005).
Герой совершает отчаянную попытку найти хоть какое-то объяснение своего существования, пусть неприятное и противоестественное, лишь бы не конфронтировать с бессмысленностью: «А ну что, если человек был пущен на землю в виде какой-то наглой пробы, чтоб только посмотреть: уживется ли подобное существо на земле или нет? Грусть этой мысли, главное, в том, что опять-таки нет виноватого, никто пробы не делал, некого проклясть, а просто все произошло по мертвым законам природы, мне совсем непонятным, с которыми сознанию моему никак нельзя согласиться» (Достоевский, Ф. М.)
Он отвергает гедонистические ценности и пишет, что получал бы наслаждение, если бы был «….был цветок или корова… Но, задавая, как теперь, себе беспрерывно вопросы, я не могу быть счастлив, даже и при самом высшем и непосредственном счастье любви к ближнему и любви ко мне человечества, ибо знаю, что завтра же все это будет уничтожено: и я, и все счастье это, и вся любовь, и все человечество — обратимся в ничто, в прежний хаос». Еще Кьеркегор писал, что дверь, ведущая к счастью, открывается наружу, и потому ломиться в нее бесполезно (Кьеркегор, С., цит. по Франклу, В., 1993).
Франкл пишет, что невротик подменяет стремление к смыслу стремлением к удовольствию и устремляется к счастью напрямик. Он говорит о существовании так называемого гедонистического парадокса: чем больше мы намеренно ищем удовольствия, тем больше оно от нас ускользает. На самом же деле, счастье — это побочный эффект выполнения своего предназначения, побочный продукт смысла. (Франкл, В., 1993).
Герою, готовому совершить самоубийство, оказываются недоступными ценности отношения. В. Франкл писал, что не следует искать какой-то абстрактный смысл, есть смысл, особое предназначение для конкретного человека в конкретной ситуации (Франкл, В., 1990).
Герой Достоевского не может согласиться с тем, что должен «смириться, принять страдание в виду гармонии в целом и согласиться жить». Но, если это страдание не осмыслено как ценность отношения, никакая абстрактная гармония не может стать смыслом для того, чтобы продолжать жить.
§3. Позитивные аспекты переживания бессмысленности
А. Лэнгле, обращаясь к концепции В. Франкла, предлагает рассматривать следующие возрастные периоды, когда вопрос о смысле жизни оказывается наиболее актуальным для человека.
— Во-первых, это пубертат, когда перед человеком стоит задача нахождения собственного пространства для жизни и деятельности, когда происходит развертывание саморефлексии. Здесь имеют места сомнения типа «дорос ли я до этого», а вопрос о смысле в большей степени связан с категорией «еще-не-мочь».
— Во-вторых, это середина жизни, когда люди подводят промежуточный итог. Здесь и может возникать так называемый кризис среднего возраста, когда человек осознает вдруг, что жил «не так», что избранный путь не приведет его к подлинному исполнению, что в жизни еще не было прожито что-то очень важное и ценное.
- В-третьих, это период, когда человек прекращает свою трудовую деятельность. В этот момент он переживает период кардинальной перестройки смысловой системы, ведь многие прежние ценности утрачены им.
- Наконец, в-четвертых, это время приближения смерти, когда человек должен оглянуться назад и ответить себе на многие вопросы, например, для чего я жил, что останется после меня и т.д.
(Лэнгле, А., 2009).
Пашукова Т. И. подчеркивает, что духовное развитие личности обычно знаменуется неким особым периодом, духовным кризисом (который в равной степени является кризисом экзистенциальным), и в результате его, как правило, происходит рождение новых смыслов. Симптоматика этого кризиса определяется противоречиями в смысловой системе сознания, которые могут выражаться в том, что человек не может и не хочет больше жить, как прежде, не желает жить так, как живут все остальные и, иногда, не хочет жить вообще. Благополучный исход кризиса возможен, если происходит формирование новых смыслов, иной системы значений, которые соответствовали бы новому пониманию собственной жизни и других людей (Пашукова, Т. И., 2006).
По мнению И. Ялома, столкновение с конечными данностями существования, числе которых он выделял и бессмысленность, содержит в себе не только отрицательные аспекты (сознавание конечной данности, как следствие — переживание тревоги, формирование специфических защитных механизмов и развитие психопатологической симптоматики), но и положительные, которые состоят в переходе на более глубокий и аутентичный уровень проживания своего бытия, которое становится более открытым, подлинным, осмысленным, это источник глубоких личностных изменений и осознания новых возможностей (Ялом, И., 1980).
Несмотря на то, что обычно принято избегать страданий, неудач, переживания отчаяния и пустоты, именно эти переживания являются источниками того важного опыта, который необходим человеку для изменения и развития (Пошкуте В., 2005).
По мнению Т. Грининга, возможны три реакции на столкновение с экзистенциальными вызовами: «упрощенно-оптимистическая», с акцентом на позитивном аспекте, «упрощенно пессимистическая», которая состоит в фаталистическом отношение к негативным сторонам вызовов, и экзистенциальная реакция — «диалектическая конфронтация негативного и позитивного аспектов проблем, творческая реакция и трансценденция, преодоление оппозиции». Возможны следующие реакции на проблему смысла и абсурда. Оптимистическая — триумф рациональной мысли или слепой веры, негативная — отрицание смысла и отказ от его поиска и экзистенциальная — открытость к разным смыслам и идеям (Грининг, Т., цит. по Леонтьеву, Д. А., 1997)
Поэтому даже в переживании бессмысленности, казалось бы, абсолютно деструктивном и болезненном, есть свои позитивные аспекты. В нем может раскрыться смысл для конкретного переживающего человека, который, возможно, начнет прислушиваться к своей совести, станет более искренним и ответственным (Пошкуте В., 2005).
Р. Кочунас подчеркивает, что тревога, которую испытывает человек, переживающий бессмысленность, может указывать на неосуществленные им возможности, смыслы, которые были потеряны или которые он по тем или иным причинам не видит; тревога пробуждает совесть человека (Кочунас, Р., цит. по Пошкуте В., 2005).
И. Ялом, описывая концепцию экзистенциальной вины, подчеркивает, что человек ответственен также за преступления против самого себя. Эта вина интимно связана с возможностью, потенциальностью, иначе говоря, мы «…виновны постольку, поскольку потерпели неудачу в осуществлении аутентичной возможности» (Ялом, И., 1980).
Дж. Бьюдженталь писал о том, что переживание кризиса может оказывать исцеляющее воздействие, помогая воссоздать потерянную внутреннюю гармонию (Бьюдженталь, Дж., 1980, цит. по Пошкуте В., 2005).
В. Пошкуте в своей статье «Позитивные аспекты переживания бессмысленности среди молодых людей» приводит результаты исследования, проведенного на группе из 14 участников в возрасте от 19 до 28 лет. Были выделены следующие субфеномены, описывающие позитивные аспекты переживания бессмысленности.
- Изменения в системе ценностей.
Человек в бессмысленности переживает кризис ценностей, убеждений, смыслов, веры. Он проходит через переоценку ценностей и может понять, что на самом деле важно для него.
- Принятие жизни как ценности (после размышлений о возможности смерти и суицида).
Человек, осознавший возможность самоубийства и выбравший жизнь, начинает воспринимать ее как ценность — здесь «…осмысление смерти придает смысл жизни» (Пошкуте В., 2005).
- Признание свободы выбора.
Человеку важно познать свою свободу как экзистенциальную ценность. Свобода всегда связана с ответственностью, и человек сам несет конечную ответственность за то, как он проживает свою жизнь (Ялом, И., 1980).
— Изменения в межличностных отношениях — открытость, внимательность, чувствительность по отношению к окружающим. Происходящие изменения определяются в терминах «интереса к другому», «внимательности к переживаниям другого человека». Для человека, переживающего бессмысленность, важны помощь и поддержка других людей, важно, есть ли рядом с ним другие или же он находится в одиночестве. Дебатс и Дрост в своих исследованиях подчеркивают значение межличностных отношений в проблеме смысла и бессмысленности. Так, по их мнению, человек ощущает свою жизнь как осмысленную, если он чувствует связь с самим собой (интегрированность), связь с другими людьми и связь с миром (бытиё, трансцендентность).
Бессмысленность тогда понимается как блокировка потенций и возможностей человека, отчуждение, изоляция от мира и от жизни (Debats, Drost, 1995, цит. по Пошкуте В., 2005)
- Открытость миру, переживание красоты жизни и окружения.
Здесь чувство радости и осмысленности становится продуктом принятия жизни как ценности, ощущением красоты жизни, открытости миру.
- Чувство ценности настоящих переживаний и времени.
Застревание в прошлом сменяется ориентаций на настоящее и будущее. Человек стремится жить здесь и сейчас, осмыслить каждый свой опыт (Пошкуте В., 2005).
Это является стимулом к переходу на более аутентичный модус существования (Ялом, И., 1980).
- Сильная потребность в нахождении смысла, частичные ответы на вопрос о смысле жизни.
Человек, переживающий кризис, ощущает сильную потребность в осмысленности жизни. Следствием таких переживаний может стать раскрытие самых разнообразных аспектов этого смысла.
- Принятие бессмысленности как экзистенциальной данности, осознание других данностей существования.
Принятие конечных данностей человеческого существования — важный позитивный аспект переживания бессмысленности. И. Ялом писал, что конфликт возникает в результате противостояния «между сознанием неизбежности смерти и желанием продолжать жить», между «сознаваемой абсолютной изоляцией и потребностью в контакте, в защите, в принадлежности к большему целому», между поиском смысла существования и бессмысленностью, а также между отсутствием внешней структуры — свободы в экзистенциальном смысле, и потребностью в ней (Ялом, И., 1980).
По мнению В. Франкла, человек может ощутить смысл, заняв определенную позицию по отношению к неизбежному страданию (Франкл, В. 1990).
Тиллих писал, что тревога может быть принята только как утверждение себя, «мужество быть», несмотря на угрозу небытия (Тиллих, 1999, цит. по Пошкуте В., 2005)
- Процесс познания и раскрытия самости.
Человек, переживающий отчаяние и безысходность, приближается к своей самости, он чувствует и познает себя, свои желания и возможности. Поняв свои желания и осознав существующие ограничения, он может действовать, совершать выбор и принимать на себя ответственность за свои поступки.
- Вопросы и сомнения в вере или нахождение веры.
Человек, переживающий бессмысленность, должен пересмотреть свое отношение к вере и ответить на многие важные вопросы, с ней связанные. С. Кьеркегор считал отчаяние и тревогу необходимыми компонентами для становления человека: его духовности, веры, смысла (Кьеркегор, С., цит. по Пошкуте В., 2005).
Кризис веры, сомнения, связь с духовной реальностью и нахождение веры — это одни из позитивных аспектов переживания бессмысленности.
(Пошкуте В., 2005).
Кратко обобщим вышесказанное. Франкл подчеркивает, что у каждого времени — свои неврозы, и, значит, каждому времени необходима своя психотерапия (Франкл, В., 2000).
Современный человек страдает от бессмысленности жизни, он переживает экзистенциальную фрустрацию — фрустрацию потребности в смысле. Порождением этого является экзистенциальный вакуум, субъективно переживаемый как чувство тоски, апатии, скуки, безразличия. Если пустота заполняется симптоматикой, он перерастает в ноогенный невроз. При крайней остроте переживания чувство бессмысленности жизни может подтолкнуть человека к самоубийству. Но, тем не менее, переживание бессмысленности имеет свои положительные аспекты — это возможность изменения, развития, обнаружения смысла и ценностей.
ВЫВОДЫ
Таким образом, в работе были сделаны следующие выводы:.
Виктор Франкл — оригинальный мыслитель и практик, созданная им логотерапия явилась ответом на опасность дегуманизации психологической науки (тенденция к редукционизму и механистическому детерминизму), стала логичным следствием остро ощущавшегося в обществе дефицита смысла и окончательно оформилась в единую концепцию под влиянием экстремального экзистенциального опыта В. Франкла.
Логотерапия В. Франкла принадлежит к экзистенциальному направлению в психологии, и потому обладает следующими характерными особенностями: направленность на жизнь человека (а не на отдельную личность как изолированную психическую целостность), акцент на отсутствии предзаданности — самодетерминизм, феноменологическое понимание человека. Концепция В. Франкла — онтоцентрическая по сути.
Три основополагающих принципа логотерапии — «воля к смыслу», «смысл жизни» и «свобода воли».
Концепции воли к смыслу В. Франкла основывается на следующем положении: человек стремится обрести смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным.
По В. Франклу, смысл не есть что-то, что человек создает сам. Смысл существует для каждого конкретного человека в конкретной ситуации и должен быть найден. Роль смысла выполняют ценностно-смысловые универсалии, объединенные В. Франклом в три категории: ценности творчества, ценности переживания и ценности отношения. Человек реализует свою потребность в смысле через совесть — «орган смысла».
Франкл признает очевидную детерминированность человеческого поведения, но он выступает против пандетерминизма: «свобода воли» — собственно человеческое проявление. Свобода всегда сопряжена с ответственностью за совершаемые человеком выборы.
В. Франкл предлагает рассматривать три уровня человеческой экзистенции, три измерения: биологическое психологическое и духовное (ноэтическое).
В последнем локализуются смыслы и ценности.
В. Франкл выделяет две онтологические характеристики человека: способностью к самотрансценденции и способностью к самоотстранению.
Логотерапия, созданная В. Франклом, может использоваться для работы и с пациентами, переживающими утрату смысла, и с пациентами, страдающими психогенными неврозами. .
В современном человеке существуют черты, которые можно определить как неврозоподобные: эфемерное отношение к жизни, фаталистическое отношение к жизни, конформизм, фанатизм.
Многочисленные клинические наблюдения и исследования показывают, что переживание бессмысленности, экзистенциальная фрустрация может приводить к возникновению различных психологических проблем и психических расстройств: например, к возникновению неврозов, к депрессиям, к формированию зависимостей, к суицидальному поведению и т.д. Сексуальные расстройства и агрессивность — тоже порождение экзистенциального вакуума.
Существуют две стадии синдрома бессмысленности — экзистенциальный вакуум и экзистенциальный невроз.
Причины экзистенциального вакуума таковы: человек не запрограммированы на выполнение каких-то конкретных действий, как животное, и на него все меньшее влияние оказывают традиции. Это может приводить к конформизму или тоталитаризму.
Экзистенциальная фрустрация — патогенный фактор для возникновения невротических расстройств. Если экзистенциальный вакуум заполняется невротической симптоматикой, то речь идет о ноогенном неврозе.
Крайней степенью переживания бессмысленности может стать суицидальное поведение. Отсутствие смысла жизни — распространенный мотив для самоубийства. Напротив, осмысленность жизни — важный антисуицидальный фактор. По мнению Франкла, самоубийство делает невозможным реализацию ценностей отношения — обретение смысла своих страданий.
Переживание бессмысленности имеет не только отрицательные, но и положительные аспекты. Оно может быть рассмотрено как возможность личностного изменения, осознания новых возможностей и смыслов, выхода на аутентичный уровень бытия.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вопрос о смысле жизни в глубине души мучает каждого человека. Тревога, порожденная конфронтацией с бессмысленностью, будет побуждать человека «уйти» от этого «проклятого вопроса». Но, погружаясь в повседневные дела, живя сегодняшним днем и настоящими интересами, или уходя с головой в «сверхличные» дела, например, в политику и т.д., человек все равно будет испытывать смутное переживание неполноты, недостаточности, неправильности жизни. Он будет переживать ту самую «экзистенциальную вину», о которой писал Хайдеггер — вину за отказ от реализации своего потенциала. Сама жизнь ставит перед человеком вопрос о смысле. Сталкиваясь с резкими изменениями в своей жизни, с потерями и утратами, со страданием, осознавая конечность бытия, понимая иллюзорность интересов и ценностей, раньше казавшихся важными, он будет задаваться одним вопросом: «Зачем?» Поэтому С. Л. Франк (1925) подчеркивает, что вопрос о смысле жизни — это не предмет интеллектуальной игры или умозрительных построений: «это не теоретический вопрос… этот вопрос есть вопрос самой жизни, он так же страшен, и, собственно говоря, еще гораздо более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода» (Франк, С. Л., 1925).
Вопрос о смысле жизни является глубинной основой человеческой мотивации. Это вопрос, от ответа на который зависит жизнь человека, и нередко — решение продолжать ли жить дальше или решиться на самоубийство. Кризис смысла — «остановка жизни» по определению Льва Толстого — важнейший фактор возникновения множества психологических проблем и психических заболеваний. Так, В. Франкл описывал ноогенные неврозы, порожденные экзистенциальным вакуумом. Поэтому психотерапевту просто необходимо обладать знаниями о «прочных тропинках через трясину бессмысленности», как пишет И. Ялом (Ялом, И.).
Поэтому для любого специалиста, в своей работе ориентированного на понимание жизни своего пациента, важно обращаться к вопросам, разработанным в контексте экзистенциального подхода, и в первую очередь — в логотерапии В. Франкла.
Столкновение с бессмысленностью (как и с другими экзистенциальными данностями), безусловно, травматично и болезненно, оно вызывает в человеке сильнейшую тревогу и может приводить к своеобразному «бегству в болезнь», депрессиям, формированию зависимостей, к различным неврозам — «неврозам безработицы», «…усталости от жизни», «…пресыщения», даже к самоубийству (Валенурова, Н. Г.).
Но осознание трагических данностей человеческого существования — это важнейший ресурс для развития человека, это необходимое условие и возможность подлинного бытия, основанного на самотворчестве, принятии ответственности, осмысленности жизни и самотрансценденции, ведь личность, по В. Франклу, является таковой в той мере, в которой исходит из себя, отзываясь на зов человеком в той мере, трансцендентного и наполняясь им (Франкл В.).
Поэтому экзистенциальный вакуум может быть преодолен, и это — основная задача логотерапии.
БИБЛИОГРАФИЯ
[Электронный ресурс]//URL: https://psystars.ru/diplomnaya/teoriya-lichnosti-frankla/
Ахутин, А. В. DASEIN (материалы к толкованию).
// <#»justify»>1.
