Согласно Аристотелю, чтобы знание было истинным, оно не должно быть просто представлением об объекте. Более того, сам предмет познания может быть неизменным, неизменным и неизменяемым существом, но только нетленным, постоянным существом. Такое познание возможно, хотя отдельные объекты, в которых есть только нетленная сущность, всегда являются лишь преходящими и текучими объектами. И такое познание может быть только познанием «формы». Эта «форма» каждого предмета вечна: она не возникает и не погибает. Мы наблюдаем, например, как кусок меди становится медной статуей, принимает «форму» статуи. Это нельзя понимать так, словно «форма», т. е. известное мыслимое нами очертание, возникла здесь впервые. Это следует понимать только так, что данный предмет (медь) впервые принимает очертание, которое, однако, как таковое никогда не возникало. Этот контур становится «формой» данного куска меди, но сама «форма» не возникает здесь как «форма».
Таким образом, в «форме» Аристотеля соединяются вечность и общность. Установление этих определений «формы» позволяет продолжить изучение субстанции или уникального оригинального существа. Предыдущим выяснено, что «форма»— общее, реально же — единичное. Следовательно, чтобы «форма» стала «формой» того или иного уникального объекта, или индивидуума, к «форме» нужно добавить что-то еще. Но если к «форме» добавить что-то, что можно выразить через определенное понятие, то это снова будет «форма».
Поэтому Аристотель полагает, что новый элемент, добавленный к «форме», может стать элементом субстанции, только если он является полностью «субстратом» или «неопределенной материей». Это тот субстрат (материя), в котором общее («форма») впервые становится определенностью другого бытия.
Но сказанным Аристотель не ограничивается. Это подробно раскрывает его понимание процесса, посредством которого и в котором новые свойства возникают в отдельных объектах чувственного мира или «материи», принимают «форму». «Материя», или «субстрат», по Аристотелю,— это, во-первых, отсутствие, «лишенность» того определения, которое ей предстоит приобрести как ее определенность, иначе говоря, «материя» есть прежде всего «лишение» «формы». Однако понятие «материя» не может быть сведено к его единственной характеристике: «лишение» или «отсутствие» «формы», «отрицание» «формы». Когда «материя» принимает определенность, или «форму» (например, когда глыба меди превращается в медный шар или в медную статую), то основанием этой новой определенности не может быть простое отсутствие («лишение» — отрицание) формы шара или формы статуи. Отсюда следует, заключает Аристотель, что «материя» — нечто большее, чем «лишение» (или «отсутствие»).
Воспитательная работа с осуждёнными к лишению свободы
... Такие требования выполняют функции карательную, воспитательную, обеспечивающую, предупредительную. Воспитательная работа с осужденными - одно из важных средств ... обучение. Новые технические методы решают проблему отсутствия компетентных специалистов, которые не идут работать ... осужденный к лишению свободы обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией исправительных учреждений (с ...
Откуда взялась «форма» в материи? Эта «форма», отвечает Аристотель, не может возникнуть прежде всего из бытия. Если бы оно возникло из бытия, то что-то, что возникает как новое, возникает впервые, существовало бы еще до своего возникновения. Но эта «форма», во-вторых, не могла возникнуть из небытия: в принципе ничто не может возникнуть из небытия. Выходит, что то, из чего возникает «форма», не есть ни отсутствие «формы», ни уже возникшая, действительная «форма», а есть нечто среднее между отсутствием («лишенностью») «формы» и «формой» действительной. Этот средний путь между отсутствием бытия и действительным бытием, согласно Аристотелю, является «возможным».
Следовательно, согласно Аристотелю, только то, что имеет «возможность» стать актуальным, становится реальным. Аристотель поясняет свою мысль примером. Человек, ранее бывший необразованным, сделался образованным. Но образованным он стал не потому, что был необразован, не вследствие «лишенности» или «отсутствия» образованности, а потому, что человек этот обладал «возможностью» (способностью) стать образованным. Но если это так, то необходимо признать, что «материя» («субстрат») заключает в себе или предполагает два определения: 1) отсутствие «формы», которая в ней возникает впоследствии, и 2) возможность этой «формы» как уже действительного бытия. Первое определение — «лишение» — только отрицательное, второе — «возможность» — положительное. В отличие от «материи», которая есть бытие «в возможности», «форма» есть «действительность», т. е. осуществление возможности.
В понятии «материя» («субстрат») Аристотель различает два значения. Под «материей» он разумеет, во-первых, субстрат в безусловном смысле. Это только «материя», или, иначе, чистая возможность. А во-вторых, под «материей» он также подразумевает субстрат, который является не только возможностью, но и реальностью. Аристотель объясняет разницу между этими понятиями на примерах или производственных процессах: кустарных и художественных. Рассмотрим, например, медный шар, сделанный медником, или медную статую, вырезанную скульптором. И этот шар, и эта статуя существуют в действительности. Но что на самом деле будет в них «настоящим»? У нас есть представления как о статуе, так и о шаре, и каждая из них представляет собой набор известных характеристик. Если мы считаем статую и мяч реальными, то мы приписываем реальность их концепциям. Однако ни шар, ни статуя не понятия.
Приписывая им действительность, мы рассматриваем их не в отвлечении от действительности (как Платон рассматривал свои «идеи»), а как реализованные в самой действительности, в определенной «материи», и определенном «субстрате».
Каким же образом следует мыслить эту «материю» («субстрат») применительно к медной статуе или медному шару? Очевидно, «материей», ставшей шаром (статуей), является в этом случае именно медь. Теперь отвлечемся от понятия шара (шаровидности) как от «формы». совершенно очевидно, что мяч стал мячом вовсе не из-за «отсутствия» сферической формы.
Опыт медника подсказывает, что из меди может быть отлит шар. Выходит, стало быть, что, хотя, по отвлечении от формы шаровидности, медь есть не шар, она всё же возможность шара, или шар «в возможности», иначе, возможность той действительности, какой будет существующий, уже сделанный шар.
Материя и ее атрибуты
... души в материи и объясняет ее активность взаимодействием вещества и полей. Но, термин «движение» обыденное сознанием понимает как пространственное перемещение тел. В философии такое движение называется механическим. Существуют и более сложные формы движения: ...
До сих пор мы рассматривали медь, кусок меди, как «вещество» для шара. Но это не единственный способ рассмотрения меди. Мы можем, рассматривая медь, совершенно отвлечься от мысли о шаре и поставить вопрос: что есть эта медь сама по себе, независимо от того, что из нее может быть сделан шар?
Первый ответ на поставленный вопрос будет: «это медь». Говоря это, мы рассматриваем медь уже не как возможность для чего-то другого (шара, статуи и т. д.), а как реальность. Меди мы, таким образом, приписали действительность. Но для меди как действительности, т. е. как «формы», необходимо указать «материю», в которой эта «форма» осуществляется.
Чтобы найти и указать эту «материю», Аристотель опирается на традицию греческой физики. Начиная с Эмпедокла, эта физика считала, что все материальные объекты, которые возникают и разлагаются, представляют собой различные комбинации четырех вечных, не возникающих физических элементов: огня, воздуха, воды и земли. Стало быть, если глыба меди — действительность («форма»), то «материей» для этой действительности будут четыре физических элемента в некотором определенном сочетании. В качестве «материи» для «формы» меди эти четыре элемента, во-первых, «отсутствие» («лишение») меди, еще не медь; во-вторых, они «возможность» меди: ведь при определенном их сочетании из них может возникнуть медь.
Но это не конец рассмотрения Аристотелем вопроса о соотношении «формы» и «материи.
Комбинация четырех физических элементов, из которых образовалась субстанция меди, — это не просто «материя» для другой реальности. Эти элементы, взятые сами по себе, путем абстрагирования от мысли о меди, составляют особую и оригинальную реальность. В этом качестве они обладают особыми, принадлежащими им свойствами.
Их концепция состоит из характеристик, которые существуют не только в нашем мышлении как характеристики концепции, они существуют как свойства и реализуются в своего рода «материи».
Итак, на этом этапе анализа мы найдем комбинацию «формы» и «материи». Четыре физических элемента также имеют «форму», поскольку они образуют концепцию элементов, которые реализуются в определенной «материи», и также должны иметь «материю», поскольку для них должен существовать некий «субстрат».
Что же это за «субстрат»? Если мы отвлечемся от понятия о четырех физических элементах как о действительности, то этот «субстрат» есть опять-таки, во-первых, «отсутствие» («лишение») признаков, входящих в понятие об элементах, и, во-вторых, есть возможность осуществления этих признаков. И здесь первый момент «субстрата» отрицательный, второй — положительный.
Материя: способ и формы ее бытия
... материи, выступают конкретными видами ее существования, как, например, неживая, живая и социально организованная материя, элементарные части, клетки, живые организмы, производственные отношения и т.д. 2. Способ и формы существования материи Всеобщими атрибутами и основными способами существования материи ...
Можно ли продолжить этот «спуск» по ступеням абстракции сочетаний «форма» — «материя»? Для Аристотеля, который мыслит в этом вопросе как древний грек, дальнейшее движение вниз здесь больше невозможно. «Материя», из которой возникают четыре физических элемента, не обладает уже никакими определенными признаками. Поэтому природа этой «материи» не может быть выражена ни в каком понятии. Но это означает, согласно Аристотелю, что «субстрат» четырех физических элементов больше не является реальностью и, следовательно, не может рассматриваться как «реальность». Он может и существует только как «материя», только как «возможность» другого, какой бы ни была реальность.
Важное для метафизики Аристотеля различие между «первой» и «последней материей» основано на приведенных выше размышлениях». «Последняя материя», соглас- но разъяснению Аристотеля, — та «материя», которая не только есть возможность той или иной «формы», но, кроме того, будучи такой возможностью, есть одновременно и особая «действительность». «Последняя материя» обладает своими особыми, ей одной принадлежащими признаками, и относительно ее может быть высказано ее определение, может быть сформулировано ее понятие. Таким образом, медная сфера, медь и четыре физических элемента, рассмотренных выше, являются примерами «последней материи». О них есть понятия, каждое из которых содержит определенную сумму особых характеристик.
В отличие от «первичной материи», «сырой материал» — это «материя», которая может стать реальностью, но не так, как становится «последняя материя». Мы видели, что в случае «последней «материи», по отвлечении от действительности (шара, меди, четырех физических элементов), то, что мы отвлекали от нее (медь — по отношению к шару, четыре элемента — по отношению к меди), само по себе было некоторой действительностью. Напротив, «сырье» уже нельзя рассматривать как «реальность». это всего лишь «возможность», это может стать любой «реальностью», но само по себе это не «реальность». Эта «первая материя», по Аристотелю, нигде и никогда не может восприниматься чувствами; она только мыслится и есть поэтому «неопределенный
Здесь уместно сравнить учение Аристотеля о «сырье» с учением Платона о «материи. Платон противопоставил «идеи» как мир истинно сущего бытия миру небытия. Под «небытием», которое предполагает «идеи» и разделяет единство каждой из них на множество, Платон имел в виду именно «материю». По Платону, познание может быть только относительно бытия, т. е. «идей». Здесь Платон повторил учение Парменида, согласно которому познанию доступен только мир бытия. Что касается небытия («материи»), то к мысли о нем ведет, по Платону, не познание, а только какой-то «незаконный род рассуждения».
Аристотель пытается точно определить этот род рассуждения. Он утверждает, что для понятия о «первой материи» приходится прибегать к аналогии: подобно тому как «материя» меди («последняя материя») относится к «форме» статуи, которая отлита скульптором из меди, так «первая материя» относится ко всякой «форме». Запишем эти отношения в виде пропорций: медная «материя»: к «форме» статуи = x: к любой «форме».
В этой пропорции третий ее член — х есть «первая материя». Хотя это неизвестно, это не совсем непонятно для мысли: его связь с любой «формой» аналогична отношениям, существующим между куском меди и медной статуей.
В предыдущем анализе рассматривалась аристотелевская концепция отдельного существа или, другими словами, субстанции. Элементами субстанции оказались «материя» и «форма». Все (кроме «первой материи») состоит из «формы» и «материи». Следовательно, мы можем охарактеризовать аристотелевский мир, сказав, что этот мир представляет собой набор субстанций, каждая из которых представляет собой единое существо.
Философское учение о бытии
... — «сказать Бытие», и человек делает это с помощью языка, так как «язык- дом бытия». Неправомерно приравнивать Бытие к понятиям реальность, действительность, существование, так как понятие Бытия отвлекается от всех ... утверждают, что объективные характеристики бытия, существующие так же, например, как существует материя, и не зависящие ни от сознания, ни от материи. Другие считают, что пространство ...
Но эта характеристика аристотелевского мира совершенно недостаточна. Коренные свойства мира, кроме указанных, — движение и изменение. Поэтому возникает вопрос: достаточно ли для объяснения движения и изменения одних лишь «формы» и «материи»? Все ли существующее в мире может быть выведено из этих начал или кроме них существуют и должны быть введены в познание еще другие? И если существуют, то каковы они?
Чтобы ответить на поставленный здесь вопрос, Аристотель рассматривает все, чему учили известные ему философы — древние и его современники — о зарождении жизни и мира. Рассмотрение это, полагает он, показывает, что история мысли, исследовавшей этот вопрос, выдвинула (правда, не одновременно, но в лице разных философов и в разные времена) четыре основных начала, или четыре основные причины: 1) «материя» — то, в чем реализуется понятие; 2) «форма» — понятие (или понятия), которое принимает «материя», когда происходит переход от возможности к действительности; 3) причина движения и 4) цель, ради которой происходит известное действие. Например, когда строится дом, то «материей» при этом процессе будут кирпичи, «формой» — замысел (план) дома, причиной движения, или действующей причиной, — деятельность строителя, а целью — назначение дома.
Характеристику четырех причин Аристотель развивает во 2-й главе V книги «Метафизики»: «Причиной называется то содержимое вещи, из чего она возникает; например, медь — причина изваяния и серебро— причина чаши, а также их роды суть причиныформа, или первообраз, а это есть определение сути бытия вещи, а также роды формы, или первообраза (например, для октавы — отношение двух к одному и число вообще), и составные части определения; то, откуда берет первое свое начало изменение или переход в состояние покоя; например, советчик есть причина, и отец — причина ребенка, и вообще производящие есть причина производимого, и изменяющее — причина изменяющегося; цель, т. е. то, ради чего, например, цель гулянья — здоровье. В самом деле, почему человек гуляет? Чтобы быть здоровым, говорим мы.
