В современном мире медицина претерпевает процесс глубочайших преобразований. Она становится качественно иной, не только более технологически оснащенной, но и более чувствительной к этическим аспектам врачевания. Этические принципы новой медицины (биомедицины) радикально трансформируют основные положения «Клятвы Гиппократа», которая на протяжении многих веков была эталоном врачебного морального сознания. Традиционные ценности милосердия, не нанесения вреда пациенту, отношения к жизни и смерти получают в новой культурной ситуации новое звучание.
Острота современного звучания этических проблем изучения жизни и смерти в медицине и философии определяется многими факторами. Так, биомедицина начинает осознавать себя как наука технологическая, которая открывает возможности для манипулирования процессами жизни и умирания. При этом новая медицина вступает в конфликт с традиционными ценностям. Изменение духовной ситуации в обществе в сторону демократизации общественного сознания, в котором центральное место начинает занимать идея прав человека, приводит к изменению осознания меры ответственности человека за жизнь. Возникли новые критерии смерти человека – «смерть мозга», новые подходы к индивидуальной смерти – «право на смерть».
Основная часть, Автономия пациентов.
Одной существенной проблемой в смерти с участием врача является автономия пациентов. Автономия была важной концепцией для Джона Стюарта Милля, который доказывал в сочинении «О свободе», что «над его собственным телом и душой, индивидуум – суверен». Милль полагал, что правительство не должно навязывать индивидуумам свой взгляд на то, когда, и как они должны умереть.
Один способ сформулировать аргумент в пользу автономии пациентов в отношении помощи в смерти состоит в том, чтобы сравнить жизнь человека с бизнесом: если я имею бизнес, который приносит деньги, имеет смысл для меня держать его открытым; но если бы бизнес терял деньги, было бы неблагоразумно с моей стороны ждать до тех пор, пока не осталось вообще никаких денег перед его закрытием. Точно так же неизлечимо больной пациент владеет своим телом и не обязан «оставаться в бизнесе» до самого конца.
Риск ошибки.
Люди, которые настроены оппозиционно к смерти с участием врача, часто подчеркивают, что почти всегда есть некоторый риск ошибки: то есть пациент, которому помогают умереть, возможно, фактически был способен продолжать жить, по крайней мере, в течение некоторого времени. Другими словами, имеется опасность слишком скорой смерти и потери ценных месяцев или лет.
Роль конфликтов в бизнес-планировании
... принимать различные формы. Одна из самых распространенных форм — ролевой конфликт, когда к одному человеку предъявляются противоречивые требования по поводу того, каким должен быть ... говоря, условия, препятствующие достижению целей. Управление конфликтной ситуацией. Руководитель бизнес-проекта должен начать разрешение конфликта с анализа фактических причин, а затем использовать соответствующую ...
Хирург Кристиан Бернард вспоминает молодую женщину с овариальным раком, которая неоднократно просила его безболезненно убить ее морфином. Осведомленный, что ее состояние было терминальным, и, слыша ее крики ночью, Бернард решил, что он должен ей помочь умереть. Когда он вошел в ее палату со шприцем, загруженным морфином, она была спокойна, и он подумал сначала, что она , чтобы даже кричать. Тогда он понял, что она была в состоянии полусознания, несомненно, вне боли, и в последний момент он изменил свое намерение. На следующее утро женщина почувствовала себя лучше; скоро она была в ремиссии и прожила другие несколько месяцев. Истории подобно этой изобилуют в медицине.
В Нидерландах, некоторые критики рекомендаций к помощи в смерти утверждают, что врачи часто ошибаются относительно того, что является «трудноизлечимым и невыносимым» страданием, а значит, что некоторые врачи приводят пациентов к напрасно преждевременным смертям. В случае Джанет Адкинс, многим людям скорее следовало бы говорить, что врачи не являются безошибочными диагностами, и что пациенты иногда бросают вызов страшному прогнозу.
Давайте сформулируем эту точку зрения по-другому. В биомедицинской этике, многие дискуссии начинаются с фразы, подобно, «если пациент имеет смертельную болезнь…». Отметим слово если . В предположительно терминальных болезнях, имеется фактически немного безусловных фактов до самых последних дней пациента. Прежде всего, тогда, насколько «терминальный» (как близко к смерти) пациент фактически – может зависеть от многих факторов, которые не просто определить точно: отношение пациента, отношение семьи, отношение сотрудников персонала, качество и уровень ухода и так далее. Кроме того, верно, что некоторым предположительно смертельным пациентам вполне ошибочно ставили диагноз и они выздоровели благодаря другому лечению. Опасение, что смерть с участием врача допустит ошибку такого рода, существует, чтобы пройти мимо него слишком легко. Как только смерть с участием врача имела место, конечно, она – подобно высшей мере наказания: обжалованию не подлежит.
Следует отметить, что существование риска само по себе не есть решающий аргумент против смерти с участием врача. С одной стороны, принятие решения стало бы невозможным, если мы пробовали избегать всего риска во всех обстоятельствах; другими словами, некоторая степень риска часто неизбежна. Кроме того, альтернативы помощи в смерти также несут некоторый риск: пациент, который просто не делает ничего, а ждет смерти, рискует, например, сильным страданием и лишением достоинства; пациент, который соглашается на лечение рискует, по крайней мере, болью и нежелательными побочными эффектами, а, возможно, бедственным результатом. Жена прежнего министра Здравоохранения, просвещения, и социального обеспечения Джанет Адкинс «ждала» и затем провела «последние почти 5 лет ее 14-летней болезни Альцгеймера в частной лечебнице почти как растение». Ее муж написал, что ее смерть в возраст 80 лет «была настоящим отсроченным благословением».
Риск, однако, вызывает несколько вопросов, которые являются важными проблемами в смерти с участием врача:
Кто лучше всего подходит, чтобы определить опасность слишком скорой смерти?, Какая степень риска является «приемлемой»?, Кто должен устанавливать «приемлемость»?, Как риск слишком скорой смерти сравнить с рисками, вызванными альтернативными образами действия?
Врачи, не удивительно, убеждены, что они лучше всего компетентны, , и они могут быть правильными, поскольку затрагивается статистический риск. Но приемлемый риск является оценочным также как статистическим, и многие пациенты хотят иметь право делать их собственные оценочные суждения о том, что они считают приемлемым или неприемлемым риском. На всем протяжении жизни, принятие рисков является одним из наших наиболее человеческих действий; в конце, решение умереть, а не жить, может рассматриваться, как не более или менее чем продолжение того, что мы делали всё время. Принятие риска помощи в смерти можно представить последней оценкой, которую пациент может сделать; если так, разве это не пациент должен быть, не врач, тем, кто управляет этой последней оценкой?
Взаимоотношения: врач – родственники пациента — пациент
... врач получает информацию о личности и болезни, более полно узнает своего пациента, оценивает взаимоотношения в семье, ... серьезности положения. Вместе с тем в задачу врача входит оказывать психологическое воздействие на родственников, когда ... смерти целесообразно сообщать одному из близких родственников, заранее выбрав из их числа наиболее подходящего по личностным качествам и авторитетного в семье ...
Милосердие.
Один из наиболее убедительных аргументов для смерти с участием врача – апелляция к милосердию. Созерцание другого человека в неизлечимой боли, воющего подобно раненному животному, может подвигнуть даже наиболее черствого из нас к слезам. Наиболее естественная реакция (добродетель, которую называют состраданием) – необходимо прекратить такое страдание. Мы делаем это для собак, котов или лошадей, так почему мы не можем сделать то же самое для людей? Кроме того, страдание терминальных пациентов не ограничивается их физической болью. Столь же плохо, как боль, что страдание также включает беспомощность, стресс, истощение, ужас, лишение, и другие переживания, которые невозможно даже вообразить.
Облегчение боли.
Одна большая проблема смерти с участием врача имеет отношение к облегчению боли. Во-первых, проблема может производить впечатление фактического спора среди врачей относительно того, является ли полное облегчение грубой, физической боли возможным. Однако, действительная проблема шире: что подразумевало бы смерть с участием врача, способность, или неспособность, облегчить боль?
Давайте начнем с более узкого вопроса облегчения самой боли. Джоанн Линн, врач и директор хосписа, убежден, что нет никакой нужды пациенту умирать в боли:
[Линн] ухаживал (заботился) за более чем 1,000 пациентами хосписа, и только два из этих пациентов серьезно и неоднократно просили содействие (помощь) врача в активной эвтаназии. Даже эти два пациента не обращались к другим поставщикам медицинской услуги, когда им объяснили, что их просьбы, не могли быть выполненными. Новые пациенты хосписа часто заявляют, что они хотят «покончить с». По номинальному значению, это может казаться просьбой об активной эвтаназии. Однако, эти просьбы часто выражают беспокойство пациента относительно боли, страдания, изоляции и их страхи (опасения) о том, будет ли их умирание продлено технологией. Кроме того, , может быть, пациенты пытаются удостовериться, заботит ли действительно кого-нибудь живет ли он. Встреча такой просьбы с готовым одобрением могла быть гибельной для пациента, который толкует ответ как подтверждение его бесполезности. Будущее исследование должно систематически регистрировать число пациентов, которые предпочитают добровольную активную эвтаназию даже в благосклонной обстановке хосписа.
Доклад: Боли в животе
... пациентов с предполагаемой почечной коликой врач должен помнить о возможном присутствии аневризмы брюшной аорты. Экстраабдоминальное происхождение Существует ряд экстраабдоминальных источников боли, субъективно воспринимаемой больным как боль в животе. ... Многие причинные факторы синдрома острого живота, такие как аппендицит, холецистит и инфаркт в бассейне брыжеечных артерий, в конечном итоге ...
Точно так же врач Сисели Саундерс, которая основала Хоспис Св. Кристофера в Лондоне, говорит, что пациентам там нет нужды страдать от боли. Она дает этим пациентам «Бромптонский коктейль» –сильную смесь морфина, героина, алкоголя, и кокаина. (Обратите внимание, Британские врачи не волнуются о том, они делают неизлечимо больных пациентов «наркомана-
ми».)
С другой стороны, Дерек Хэмфри из Общества хемлок доказывает, что «вообще является установленным, что 10 процентов боли не может контролироваться. Это – много людей». Также является истинным, что не все испытывают боль таким же образом, и состояние, которое было бы приемлемым для некоторых пациентов, могло бы быть невыносимым для других.
Связанным вопросом является, не просто может ли боль, или до какой степени, быть ослаблена, но какой могла бы быть цена, и какие издержки являются приемлемыми. В этом контексте, мы говорим не о финансовых издержках: проблемой является цена благополучия пациента. Сильные наркотики подобно «Бромптонскому коктейлю» поражают сознание и могут доводить пациентов до вегетативного (растительного) состояния в течение их последних месяцев жизни. Другими словами, пациенты должны совершать сделку между сознанием и облегчением боли, и не каждый пациент считает эту сделку приемлемой. Для некоторых пациентов, наличие сознания и способности общаться с их семьями и друзьями является более важным, чем уход от боли. Здесь снова, автономия становится релевантной. Что считать в качестве «пользы» или «вреда» должно определяться в пределах собственной системы ценности каждого пациента, и кто еще кроме самих пациентов может делать суждения относительно этой сделки?
Роль врачей.
a. Врачи как исцелители.
Некоторые критики боятся, что смерть с участием врача может создавать опасную новую роль для врачей, которая противоречит их традиционной роли врача как исцелителя.
Биоэтик Томас Моравец доказывает, что «пациент имеет право верить что доктор преследует его наилучшие интересы и не имеет разделенной лояльности». Он доказывает, далее, что имеет место отсутствие равновесия (неустойчивость) власти в отношении врач-пациент, и один способ исправления этого состоит в настойчивом требовании (утверждении), чтобы миссия врача была сосредоточенной на исцелении и на сохранении жизни. Однако, Моравец считает спорный вопрос того, что составляет «наилучшие интересы» пациента, решенным; он, кажется, предполагает (допускает), что для каждого пациента, наилучший интерес всегда является «исцеление», но это, конечно, спорный вопрос.
Некоторые критики, которые поддерживают Моравец, видят врачей столь же самонадеянными (высокомерными) как и имеющими слишком много ; они доказывают, что предоставление врачам выбор убивать, значительно увеличило бы их власть. Некоторые врачи сами думают, что медицина как профессия имеет трудность с тем, чтобы не допустить перегибов (крайностей) ее членами, и что она также имела бы затруднение, чтобы предотвращать злоупотребления помощью в смерти. Однако такие возражения, по существу, являются скорее практическими, чем теоретическими: можно привести доводы в ответ что, дав адекватные гарантии, эти соображения не обязательно компрометировали бы (ставили под угрозу бы) роль врачей как исцелителей.
Взаимоотношения пациента и медицинского работника
... - техническая модель взаимоотношения медицинского работника и пациента сводит роль врача или медсестры исключительно к восстановлению ... медицинских вопросах. Причины доверительного восприятия пациентом медицинского работника так же возможно обнаружить в свойствах человеческой психологии. Психологами давно доказано: даже самые здравомыслящие люди, войдя в кабинет врача, резко теряют критичность и ...
Часть реальных дебатов здесь касается вопроса, «зачем (для чего) существует медицина?» Пациенты отвечают, «чтобы помочь пациентам, когда они просят о помощи». Врачи могут отвечать, «чтобы исцелять». Они могут добавлять, «продвигать идеалы профессии медицины и поддерживать ее профессиональные нормы». Ответы пациентов и врачей могут вести к тем же самым результатам в некоторых случаях, но не во всех. Если одним идеал медицины является священность жизни, например, этот идеал мог бы находиться в противоречии с помощью терминальным (смертельным) пациентам умереть.
Врачи как адвокаты пациента.
Почему врачи не «адвокаты пациента»? На чьей стороне они и почему они не на стороне их умирающих пациентов?
Почему медицина не может гарантировать, что пациенты умрут, когда они захотят? Если пациент не может умереть безболезненно, кто виноват? Если врач не содержит (поддерживает, сохраняет) пациента свободным от боли, не есть ли это заброшенность пациента?
Почему так много пациентов боятся поступать в больницу? Почему там нет никакой гарантии непрерывности ухода (обслуживания)? Почему госпитализированные пациентов не верят, что их врачи помогут им «хорошо умереть» («хорошая смерть»)?
Вопросы, подобные этим, возникают (появляются), потому что каждый месяц, кажется, приносит новый случай (судебное дело), в котором врачи аннулируют выраженные пожелания пациента или семьи, и обычно пациент и семья остаются травмированными. Давайте рассмотрим некоторые факторы, вовлеченные в проблему врачей как адвокатов пациента.
В отношении стационарного ухода (обслуживания), например, даже если пациент подписал заранее подготовленное распоряжение (предварительно подготовленную директиву) и назначил доверенное лицо, родственник может оспорить решения пациента. К тому же, администратор страхового риска больницы, а также собственный врач пациента, будут рассчитывать предпринять шаги, чтобы избежать исков, возбужденных членами семьи. Кроме того, член штата медсестер может выступить против решения позволить пациенту умереть. Во многих случаях, , которую они сделать, так это предоставить процесс умирания его естественному ходу, даже притом, что это может быть именно то, чего пациент не хотел.
Общественность (широкая публика), конечно, желает, чтобы врачи и больницы меньше волновались бы о судебном процессе и позволяли бы пациенту принимать его собственные решения. В 1990, в голосовании, проводимом «США сегодня», 67 процентов американцев высказало мнение, что неизлечимо больным следует позволить завершать их жизни с помощью врачей в медицинских учреждениях. Большинство людей считает, что, если пациент – компетентный совершеннолетний человек, врач должен делать то, что пациент хочет, независимо от того, каким может быть это желание. Они хотели бы, чтобы врач говорил: «После того, как мы обсудили эти вопросы, я буду точно придерживаться (следовать) ваших пожеланий, даже если я лично не соглашаюсь с вашим решением и даже если один из ваших членов семьи будет угрожать предъявить против меня иск. Моя работа состоит в том, что я должен делать то, что Вы хотите и уважать ваше доверие ко мне и медицинской профессии. Я буду поддерживать Вас свободным от боли, контролируя ее в максимально возможной степени, и если придется, я помогу Вам умереть спокойно, даже если это будет означать применение какого-то активного средства. Даже если я должен идти в суд, даже если я должен бороться с моей собственной больницей и даже если я должен бороться с адвокатами вашей семьи, я буду на вашей стороне».
Зигмунд Фрейд – исследователь психической жизни человека
... только больного, но и здорового человека [3, С. 3]. 1. Зигмунд Фрейд - основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд назвал свое учение психоанализом ... направило его на поиски средств избавления своих пациентов от конфликтов между тем, что говорит их ... Фрейд открыл, что за покровом сознания скрыт глубинный пласт не осозноваемых личностью могущественных стремлений, влечений, желаний. Будучи лечащим врачом ...
Эти люди также доказывают, что врачи не обязательно знают лучше всех. Пятнадцать лет назад, почти все врачи были так же основательно оппозиционно настроены в отношении удаления респираторов, как они теперь – против помощи в смерти: медицинская профессия считала, что удаление респиратора поставит под угрозу роль врача и нарушит «медицинскую этику». Несколькими годами позже, профессия сказала то же самое относительно прекращения искусственного питания и гидратации. Могло ли быть, что врачи не понимали, какой должна быть их роль и когда они должны изменить ее?
«Скользкий склон».
Оппоненты смерти с участием врача иногда приводят доводы, что, если бы она стала правом (предметом) выбора, пациенты чувствовали бы себя вынужденными выбирать ее, так как никто не хочет стать бременем своей семье или обществу. Это беспокойство поднимает проблему возможного скользкого склона в контексте помощи в смерти (содействия в смерти).
(Скользкий склон, введенный в Главе 7, также обсужден выше в отношении «эвтаназии» в нацистской Германии.) Аргумент скользкого склона может относиться к предсказанным, гибельным последствиям, вытекающих из большой перемены (сдвига) в морали или к цепи рассуждений, которая будет логически вытекать (следовать) из принятия некоторых предпосылок. Когда требуется форма предсказания реальных последствий, аргумент , основанным на (хотя не всегда цитированных) реальных (конкретных) свидетельствах. Оба типа аргумента скользкого склона могут быть обнаружены в дебатах о смерти с участием врача.
В 1987 году национальный обозреватель Нат Хентофф – защитник прав недееспособных людей, который выступает против аборта и любого вида эвтаназии или содействия в самоубийстве, – выразил свое беспокойство относительно последствий решения в деле Квинлан. Сторонники смерти с участием врача обычно говорят, что они обращаются к этому выбору только в случае пациентов, которые являются взрослыми, рациональными, умирающими и «добровольными»; но Хентофф подчеркнул, что в 1975 Карен Квинлан не удовлетворяла ни одному из этих критериев. Позже, в 1992 году, он изобразил действия Джека Кеворкяна и декриминализацию смерти с участием врача в Нидерландах как «безрассудное (опрометчивое) обесценивание жизни». Хентофф убежден, что мы теперь находимся на скользком склоне:
Психологические особенности людей пожилого возраста
... кишки встречается чаще у людей со специфическими особенностями отношений к семье. Описан тип «тиранического пациента», который постоянно находится в напряжении, переживая одновременно внутреннюю зависимость от окружающих и страх ...
Сентябрьский официальный правительственный отчет Реммелинк 1991 года относительно эвтаназии в той стране выявил, что по крайней мере 1040 людей умирают каждый год от недобровольной эвтаназии. Их врачи были так поглощены состраданием, что они решили не тревожить пациентов, спрашивая их мнение по этому вопросу.
Точно так же некоторые голландские журналисты утверждают, что, хотя помощь в смерти началась с неизлечимо больных пациентов, она скоро расширилась до нетерминальных взрослых «добровольных» пациентов – людей, чье качество жизни было разрушено безудержным, большим (тяжким) набуханием (опухоли) от рака или перенесенным рассеянным склерозом. Она также, кажется, расширяется до пациентов, которые не являются совершеннолетними: если дети умирающие, неизлечимые и в большой боли, Голландская королевская медицинская ассоциация признала (допустила), что они имеют право умереть, даже если их родители выступают против этого.
Другой аргумент скользкого склона имеет отношение к мотивировке и принуждению. Профессор права Ял Камисар отмечает, что «не все люди добры, понимают и любят. Тем не менее, они будут принимать решения относительно пожилых и беспомощных людей. Большое давление может ставить людей в положение, которое заставляло бы их выбирать эвтаназию, когда они в действительности не хотят этого». Норман Фост – педиатр и медицинский этик, который утверждает что в каждом обществе, где поддерживаемое врачом самоубийство было узаконено, оно применялось слишком широко и «ситуация выходила из контроля» – доказывает, что помощь в смерти «дает доктору и пациенту простой выход».
При этом, некоторые люди боятся, что врачи будут испытывать давление со стороны быстро растущих медицинских затрат, побуждаясь к помощи в смерти , главным образом старых и слабых пациентов. Один медицинский историк свидетельствует, что «многие дебаты касаются того, могли ли бы мы контролировать все шаги, которые могли бы принуждать или запугивать пациента». Эти критики обращают внимание (констатируют), что семьям может наноситься финансовый урон стоимостью поддерживающих услуг для умирающего или вегетативного пациента. Они также обращают внимание (констатируют), что сдерживание расходов (затрат) стало движущей силой в любой системе здравоохранения (медицинского обслуживания); мудро ли вводить «управляемое медицинское обслуживание» и в то же самое время (вместе с тем) смерть с участием врача? Наконец, они доказывают, что многое в современной медицинской этике выросло во время экономического преуспевания, и боятся, что тяжелые времена – как, например мировой кризис (депрессия) – могли бы мотивировать (побуждать) отдельные лица и общины, чтобы принимать или требовать эвтаназию во все больших и больших ситуациях.
Профессиональное общение медсестры и пациентов
... надежда на благополучное выздоровление мала, пациенту необходимо обеспечить достойное качество жизни. В процессе лечебной деятельности формируются особые взаимоотношения между медсестрой и больным, целью которых является ... и индивидуальных качеств получателя сообщения. Например, для слепого человека можно использовать устную речь, для глухого - как устную (многие глухие могут читать по губам), так ...
Заключение
Таким образом, философские размышления о жизни и смерти оказывается необходимыми для решения конкретных проблем, связанных с процессом умирания, определения момента наступления смерти и преодоления страха смерти. Философия как потребность человеческого духа позволяет человеку оставаться личностью перед лицом смерти, то есть оставаться честным и мужественным, рациональным и духовным, без утраты личного достоинства.
Литература:
[Электронный ресурс]//URL: https://psystars.ru/referat/jizn-i-smertpo-etike/
